Читать «Брайтон бич авеню» онлайн - страница 50

Марина…

Он ощущал ограниченность этой девочки, черствость, даже духовную пустоту, но одно дело, когда пустота эта приобретенная, другое — когда незаполненная… Он убедил себя, что воспитает ее, сделает счастливой, а уж она теплом своей красоты и юности даст ему самое важное — возможность любить.

Любить, хранить, оберегать, делиться, дарить. В этом смысл, в этом.

Эмиграцию Валерия Марина воспринимала как нечто должное.

Политическая и социальная атмосфера родимого государства ей откровенно не нравилась, а все остальные детали существенного значения не имели, тем более уезжала она с любимым человеком, способным обеспечить ее всем, чем возможно.

Срыв произошел внезапно: один из знакомых Фридмана, хорошо знавший московских валютных проституток, откровенно удивился: дескать, что за шуры-муры с «группой риска»?

Поначалу Фридман оторопел.

Он не мог поверить: его, старого волка, провели? Но эти безвинные, прекрасные глаза, одухотворенные чистотой помыслов?

Папа — райкомовский деятель, хоть и в отсидке… А… братец — спекулянт?… Вот тебе и папа, и революционный дедушка…

Неужели — игра? При доказательном объяснении с ней истина выплыла наружу.

Сначала, правда, на Валерия обрушился бешеный шквал возмущения, которое могло бы показаться гениально искренним, но затем под давлением улик тактика переменилась: начался покаянный скулеж, мольба простить ошибки юности, заклинания в верной любви к нему — единственному и неповторимому…

— Вот. — Он положил перед ней сто долларов. — Раздевайся.

А после… подумаем, как нам строить общее светлое будущее и стоит ли его строить. А сейчас поработай. И еще, — предупредил, твердо глядя в ее глаза, — без лишних слов и эмоций. Я хочу побывать в роли клиента. Ее уж я заслужил.

Он ушел от нее через полчаса, не сказав ни слова. Ни слова не сказала и она. На том все кончилось.

Брел по улице, сопровождаемый ползущей сзади машиной с охраной, и думал устало, что все-таки прав, решив уехать.

Улица была сырой и мрачной, грязь летела от проносящихся мимо легковушек, редко и тускло светили окна в приземистых однотипных домишках, и прошедшая жизнь представлялась таким же отчужденным и убогим пространством, в котором он шел.

Быстрее к иным берегам, иным огням… Может, этот отрыв от всего прошлого, прыжок в бездну неясного еще нового бытия кончится трагически, но продолжать трагедию сегодняшнюю смысла не имело. Тот мир, в котором он замкнуто и привычно скитается, находится рядом с другим, соседним, — вероятно, исполненным смыслом, духовностью, однако недосягаемым для него, чей свет не различается им да и явно чужд… Он не верит ни в ценности этой страны, ни в надежды, ни в труды людей ее, ни в себя среди них.