Читать «Жизнь может быть такой простой. Жизнелюбие без одержимости здоровьем» онлайн - страница 56

Только выдуманный смысл – это не смысл, а вздор. Суть эзотерики, например, заключается в такой полушелковой, но вполне продажной оригинальности. «Мой мастер изобретает как раз сейчас религию для Востока», – сообщил мне однажды максимально наивный фрик эзотерики с воодушевлением в голосе. Такие «религии» – это не что иное, как дорогая пластиковая игрушка и успокоительное средство от страха перед жизнью и смертью (во всяком случае, для людей попроще). Однако побочные действия таких успокоительных средств опустошительны. Они вызывают у потребителей зависимость, подсовывая им виртуальный мир, так что они свою собственную жизнь в действительности пропускают. С такими искусственно созданными мыслями далеко до настоящей жизни. Смысл и религия искусственно не производятся, а только познаются; тоска всех людей по глобальной цели не удовлетворяется одной чистой идеей, они стремятся к подлинной действительности. Тем самым эта религиозная тоска очень близка жизнелюбию, которое ничего так сильно не превозносит, как действительность. Так желание настоящей жизни может стать дорогой к серьезному религиозному обоснованию, а тоска по настоящей религии может укрепить жизнелюбие.

Однако насколько реальна эта действительность? Не является ли влияние музыки, любви, живописи всего лишь более высокой формой иллюзии? Не является ли то, что мы испытываем, только эффектом гормонов, нейротрансмиттеров и вегетативной нервной системы? На этот вопрос нет строго научного ответа. Каждый должен спросить себя сам, исходя из жизненного опыта, считает ли он чувство любимого человека химическим продуктом или чем-то первичным, на самом деле жизненно важным. От этого все зависит (см. мою книгу Gott, Мюнхен, 2007). Если он считает мир химическим продуктом, сопровождаемым более или менее благоприятными иллюзорными феноменами, такими как доверие, любовь и восприятие искусства, то он будет презирать, конечно, и жизнерадостность как иллюзию. Если же он доверяет своему внутреннему познанию, то само познание уже будет являться действительностью, которая перекрывает все, что можно измерить сантиметром, весами и часами. И тогда он сможет довериться жизнелюбию, которое ощущает, когда чувствует вечность в музыке, любви и искусстве.

Но существует ли такая вечность для него лично, человек не может знать. Христиане же не только знают, они даже уверены в том, что благодаря Иисусу Христу благо действительно пришло, смерть на самом деле преодолена и вечная жизнь надежно гарантирована. И поэтому вечная жизнь излучает для них свет уже во время земного существования, не только как опция, доступная в будущем, а уже как свершившееся событие. То, что они испытывают в музыке, любви, искусстве и многих других так называемых трансцендентальных переживаниях, не является меланхоличным воспоминанием о навсегда потерянном рае или мучительным предчувствием чего-то, для чего человек не предназначен. Христиане в эти моменты наивысшего олицетворенного счастья, которое в любой жизни только преходяще, скорее предчувствуют постоянную радость, которая их ожидает. И это обосновывает христианскую любовь к жизни и христианское жизнелюбие.