Читать «Размышления о западном марксизме» онлайн - страница 47

40 лет спустя Лукач сам охарактеризовал эти отличительные тезисы работы «История и классовое сознание» как попытку «перегегельянить Гегеля». Однако высокая оценка значения Гегеля для марксизма, данная в работе «История и классовое сознание», нашла много последователей. Сам Лукач позднее стремился вновь открыть фундаментальные категории теории Маркса в теории Гегеля, а не вводить категории Гегеля в марксизм. Его исследование «Молодой Гегель» (1938 г.) было попыткой более высокого научного уровня установить прямую преемственность между Гегелем и Марксом, основанной на прочтении «Рукописей 1844 года» в Москве и на учете роли таких экономических концепций, как концепция труда в ранних работах Гегеля.

Три года спустя Маркузе опубликовал в Нью-Йорке свою работу «Разум и революция» с подзаголовком «Гегель и подъем социальной теории», что было первой попыткой провести марксистский анализ всего развития мысли Гегеля во всех ее фазах с точки зрения ее значения как подготовки и предпосылки работы Маркса. Маркузе никогда не изменял верности своей концепции роли Гегеля в становлении Маркса. Адорно, хотя и был значительно критичнее настроен, чем Лукач или Маркузе, по отношению к объективному идеализму как «философии тождества», тем не менее открыто строил свою работу на методологии «Феноменологии духа». Он заявил, что «метод Гегеля вышколил метод “Minima Moralis”» . Bo Франции, хотя и соглашаясь с тем, что Гегелю придавалось принципиальное значение в формировании Маркса, Сартр пересмотрел эту оценку и, напротив, придал вес философии Кьеркегора как нейтрализующей влияние Гегеля на марксизм. Утверждая, что Маркс преодолел антиномию Кьеркегора и Гегеля, Сартр говорил, что в XX столетии марксизм превратился в застывшее неогегельянство, тем самым подкрепляя правомерность протеста экзистенциализма против всеохватывающей объективистской системы, впервые выраженного Кьеркегором, во имя индивидуального опыта. В своей собственной реконструкции исторического процесса в «Критике диалектического разума» Сартр брал за основу начальный, далее не разложимый элемент индивидуальности, понимаемый именно в этом смысле, то есть как конечный предел любого социального класса. Даже после критики единственным философом, которому он посвятил отдельное исследование, был Кьеркегор.

В Италии Делла Вольпе и его школа критиковали гегелевскую философию, заявляя, что мысль Маркса представляет собой полный разрыв с Гегелем. Делла Вольпе усматривал место Маркса на нисходящей линии от Аристотеля через Галилея к Юму: как он утверждал, все они в свое время критиковали гипостазис, так же как Маркс по отношению к Гегелю. Однако именно ученик Делла Вольпе Коллетти написал крупную в рамках западного марксизма систематизированную работу, направленную против гегельянства. Это была книга «Гегель и марксизм». Цель работы заключалась в том, чтобы продемонстрировать, что Гегель был христианским интуитивным философом, основной теоретической задачей которого было уничтожение объективной реальности и принижение разума в угоду религии, и что, следовательно, он был антиподом Маркса. Коллетти утверждал, что подлинным философским предшественником Маркса был не Гегель, а Кант. Говоря о независимости объективного мира от всех концепций познавания его, Кант предвосхитил материалистический тезис о несводимости бытия к мышлению. Таким образом, теория познания Канта предшествовала гносеологии Маркса, хотя последний не осознал масштабы своего долга перед ней. Точно так же, по мнению и Делла Вольпе, и Коллетти, в своей политической теории Маркс, не сознавая того, опирался на труды предшественника — Руссо.