Читать «Тайна и ложь» онлайн - страница 18

Чон Сониль говорил, что всего лишь исполнил моральный долг, не позволив пустовать месту наследника рода. Но в глубине души он хотел, чтобы духу старшего сына рода Чон, Чеуку, который умер, не успев родить наследника, было от кого принимать угощение во время чеса, обряда кормления духа умершего предка. Чеук по настоятельному требованию отца и вопреки собственному желанию посвятил юность учебе, готовясь к сдаче государственных экзаменов на получение должности. Несколько лет назад он бросил учебу, оставил комнату в горах, где занимался, и стал безо всякой цели, как бродяга, скитаться по чужим селам и городам. Говорили, что однажды ночью, будучи сильно пьяным, Чеук вышел в море на рыбацкой лодке, и она перевернулась. Хотя было уже поздно, но Чон Сониль хотел примириться со старшим сыном. Он не позволил вдове-невестке надеть траурную одежду и заставил ее выйти замуж второй раз. Вот так получилось, что немой кухарке была поручена старшая внучка, дочь умершего Чеука, и звали ее Мёнсон.

3

Ёну закурил в ожидании Ёнчжуна, сидя на скамейке у клумбы. Он глубоко затянулся, и на щеках появились ямочки. Из-за густых бровей и широких ноздрей черты лица казались крупными, но взгляд его был каким-то отрешенным. В этом взгляде сосредоточилось то, что можно назвать осторожностью человека, выздоравливающего после тяжелой болезни, или спокойствием, которое наступает у человека после потери всего, что он имел. Обычно направленные вниз, глаза Ёну с длинными ресницами, спутанными между собой, кажутся ясными, будто их намочили или только что помыли, но когда он о чем-то задумывается, тень набегает на глаза, и никак нельзя догадаться, что за опасные мысли пришли ему на ум. А думал он лишь о том, как несколько дней назад сидел на этом самом месте и курил.

Увидев, что отец уснул, он быстро вышел из больничной палаты. Не замечая того, что сигарета, зажатая между пальцев, сморщилась, превратившись в пепел, он сидел на скамье, раскинув руки, и смотрел вперед, не отрываясь, ничего на самом деле не видя. Это стало привычкой — прятать выражение беззащитности на лице, которое появлялось в минуты глубокого раздумья. Голова шла кругом. Слова отца он воспринял как завещание. Сам факт того, что часть отцовского дома, давно проданного кредиторам, стала собственностью какой-то женщины, оказался для него неожиданным. Но то, что отец сам был ее опекуном, казалось просто удивительным. Сейчас уже некому было управлять делами, поэтому он велел продать дом и отправить деньги той женщине. Ёну совершенно не понимал отца. Адрес, переданный им вместе со старыми документами и номером телефона, был канадским, а имя получателя — Чон Мёнсон. Но сестра Мёнсон умерла в восемнадцать лет. Отец ни слова не сказал, кто, если не сестра, эта Мёнсон, и какая связь между ними, если более двадцати лет он добровольно играл роль ее доверенного лица. Ёну стоял у изголовья кровати и долго ждал, что отец скажет еще. В конце концов, не услышав больше ни слова, быстро вышел из палаты.