Читать «Тайна и ложь» онлайн - страница 169

Лишь больница К. осталась на прежнем месте. Стоявшие рядом дома сломали и расширили территорию, во дворе виднелись машины скорой помощи.

На вопрос Ёнчжуна, кто главней — прокурор, судья или адвокат, отец дал романтичный ответ:

— Самый главный — адвокат, который помогает слабому человеку, страдающему от несправедливости.

Но мать завидовала таким врачам, как заведующий больницей К. Она объяснила, что им не надо ездить в другие районы, как отцу, и время прихода и ухода с работы у них определено, и все относятся к ним с почтением, и к тому же не каждый сможет зарабатывать такие большие деньги. Стать юристом или врачом — это была обычная миссия, возлагаемая на старших сыновей городка К., которые еще мальчиками отправлялись в город.

В отличие от Ёнчжуна, взгляд Ёну подолгу задерживался на тех местах, где раньше были дальние переулки и тропинки. Ёну подумал, что Ёнчжун ни разу не прошел по «переулку хулиганов», где находился магазинчик, выдававший на прокат комиксы. Стоило только постоять в том месте — все принимали тебя за хулигана, поэтому там можно было вести себя вольно. В разгар зимы в переулке появилась двухколесная телега под тентом, где продавались жидкая рисовая каша, сваренная с красной фасолью, и восстанавливающий силы травяной чай, полезный при простуде. Среди девушек, тех, кто, помывшись, выходил из бани в конце переулка, находились и такие наглые девицы, кто входил под тент, показывая лодыжки, и ел кашу. Когда шел дождь или падал снег, земля становилась мокрой, и собачьих экскрементов виднелось много, но для влюбленных учеников средней школы этот переулок представлялся самым романтичным местом. От старого района, где находилось много домов, крытых соломой, не осталось и следа: он тоже стал зоной торговли.

Начальная Южная школа К. уже не была той новой школой, где с одной стороны школьного здания складывались кирпичи, а дорога к ней во время дождя превращалась в грязное месиво. Вокруг спортивной площадки уютно росли деревья, их было довольно много. Учителя, которые не церемонились с детьми из бедных районов, в любое время заставляли их работать и раздавали им удары кулаками, теперь, должно быть, все уже на пенсии. На их лицах всегда сохранялось такое страшное выражение, будто они злятся на что-то, но совершенно точно — не из-за учительских переживаний по поводу тупых учеников. Находясь в обществе таких жалких детей, он сам чувствовал себя неудачником и мог бы стать таким же садистом. Для Ёну, чрезвычайно не любившего коллективные дела, время утреннего построения в линейку на спортивной площадке было особенно ненавистным. Стоило ребенку хотя бы немного сгорбиться, как учитель подходил и давал пощечину за то, что не держится строй, и в разгар лета он оставлял на солнцепеке детей, один за другим валившихся с ног от элементарной дистрофии, считая, что они просто не умеют контролировать себя. Ёну часто прогуливал утренние сборы, перелезал через школьную ограду и, послонявшись у пригорков, к обеду возвращался в школу.