Читать «Ботинки, полные горячей водкой» онлайн - страница 15

Захар Прилепин

Когда вечерело, Славчук шёл за коровой на луг. Сидя на берегу с удочкой, я видел, как он пытается научиться крутить пальцами трость – трость ему заменяла крепкая, ещё маслянистая, со спущенной корой ветка.

Первые дни у него не очень получалось. Но не прошло и недели – и его с этой тростью можно было бы выпускать на арену цирка. Чтоб он там прошёлся, крутя.

До сих пор я, взрослый мужик, найдя ровную палку, безуспешно пытаюсь повертеть её и представляю себя Славчуком.

Он был старше меня, наверное, на шесть лет. Признаться, я ни разу с ним не разговаривал подолгу, не очень помню его речь, мимику, осталось только ощущение, которое сразу оживает, когда эти негры начитывают свою чёрную печаль под агрессивную музыку.

Однажды мы стояли у реки – деревенская юная пацанва и мой ближний, через забор, сосед Жорка Жила, ровесник Славчука. Происходили привычные грубые, с липким матом беседы, и пацаны, ошалев от летнего, жаркого клокотания внутри, начали, к моему удивлению, измерять длину первых волос в паху. У кого-то из нас был один, но странно длинный волос. Обладатель этой редкости, левой рукой оттянув резинку трико, а правой струнно натянув свой волос, обходил дружков, неся на лице выражение идеально тупого торжества.

Но тут появился Славчук, и все как-то стушевались, перестали заглядывать себе в штаны.

Он вроде бы ничего не заметил, поздоровался со всеми за руку, перекинулся с Жилой парой слов и ушёл – в руке тросточка, но крутить её стал, только когда почти исчез из виду: видимо, вовсе не считал нужным красоваться перед нами.

– Нравится Славчук? – ехидно спросил у меня Жорка Жила.

Я не нашёлся что ответить.

– Он всем нравится, – сказал Жорка, как мне показалось, даже с некоторой грустью. – За руку здоровается, – добавил Жорка неопределённо, хотя ничего удивительного в этом не было: ну за руку, ну и что? И сам Жорка так здоровался: протягивая свою быструю, костистую и холодную, но влажную в линиях ладони руку – и сразу её забирая.

Все некоторое время смотрели на Жилу молча, а тот вдруг, без причины, разозлился и кому-то дал напоследок оплеуху. Может, даже мне. Хотя вряд ли.

Воскресным вечером одна из моих сестёр пошла в клуб, и, поскучав немного, я отправился встречать её. Циничный дед мой засмеялся, узнав, куда я иду:

– На кой ты ей там нужен? Пущай одна погуляет, ей там титьки намнут. Мешаться только будешь. На рыбалку-то пойдёшь с дедом иль нет?

Иногда он говорил о себе в третьем лице.

– Попозже приду! – сказал я громко. Дед был несколько раз контужен на войне и различал только прямую и точную речь, без интонаций.

– Ну приходи, – ответил он спокойно. – Сальца зажарим.

Мне было совсем немного лет, и оттого пока казалось диким, что моей девятнадцатилетней сестре кто-то будет мять грудь. Зачем это нужно, в конце концов?

Эта сестра моя носила редкое для черноземных краев имя Лиля, строгое лицо и длинное узкое платье, которое она, не стесняясь меня, с трудом натягивала на высокие бедра, стоя перед зеркалом.