Читать «Скажи смерти «Да»» онлайн - страница 6

— Знаешь, кто это, Олли?

Вздрагиваю от неожиданности — никак не могу привыкнуть к такому вот сокращению от моего явно не американского имени Оливия. Все время кажется, что он говорит “Оля”, — а меня звали Олей, пока я жила там, в Москве. Оля — имя из прошлого, поэтому и реакция такая. Не объяснять же ему, что Оля Сергеева, жена его бизнес-партнера Вадима Ланского, была убита через год после убийства ее мужа и похоронена вместе с ним на Ваганькове, а Оливия Лански — это та, кто продолжает жить после нее.

Всматриваюсь в толпу, пытаясь понять, на кого он показывает, — скопление мужчин в смокингах и строгих костюмах и женщин в дорогих вечерних платьях, все улыбающиеся, подтянутые, моложавые. Настоящая преуспевающая Америка — никто никогда не покажет, что ему плохо или скучно, каждый старается выглядеть моложе и спортивней, каждый пытается показать, что дела у него идут прекрасно, даже если все хреново. Они здесь верят в то, что завтра все будет классно, и даже если ты разорился, то должен быть убежден в том, что скоро вернешь потерянное и станешь еще богаче, — вынужденный, традиционный оптимизм. Будешь жаловаться — не поймут, поставят клеймо неудачника, так что даже если тебя вынимают из-под сбившей тебя машины, старайся улыбаться.

— Нет, Бобби, я не знаю… — Странная у них любовь к уменьшительным именам. Даже президентов так называют, причем вполне официально, и в газетах, и в лицо.

— Это Дик, конгрессмен, — я его специально пригласил, его присутствие для нас важно, и заманить его было непросто. Теперь газеты просто обязаны дать фильму высокую оценку…

Мартен так горд собой, словно приехал к нам на просмотр, по меньшей мере, вице-президент, — да нет, шучу, разумеется, — присутствие конгрессмена — большой плюс и нашему фильму, и нашей студии.

— Олли, это Ричард Стэнтон, член конгресса США от штата Калифорния. Дик, это Олли Лански, мой партнер и сопродюсер.

— О, я так рад нашему знакомству. Вы сделали великий фильм, Олли, — фильм, который нужен Америке, чтобы она еще лучше поняла судьбу маленького человека-эмигранта, научилась быть добрее к хорошим людям и жестче к плохим и отделять злаки от плевел!

Ну прямо как на митинге — я искренне опасаюсь, что пропаганда сейчас затянется минут на тридцать. Я, конечно, подожду, я понимаю, что это мне надо, — но хотелось бы перевести разговор в другую плоскость.

— Я так благодарна вам за лестную оценку, Ричард…

— Дик, для вас просто Дик, Олли…

— Я благодарна вам, Дик, за столь высокую оценку нашего фильма — при том, что это первый мой фильм и первый продукт нашего совместного творчества с Бобом.

— Ну, если это начало, то у вас великое будущее, Олли. Вы не только великолепный продюсер, но и… — вдруг понижает голос и улыбается мне заговорщически, — очаровательная женщина…

Мартен отходит куда-то вместе с ним — хотя Дику уходить явно не хочется, я это вижу, — наконец-то оставив меня одну. Но тут на фуршетах и разных вечеринках не принято стоять в одиночестве: могут не понять. Так что отправляюсь бродить по залу, перекидываясь со знакомыми людьми несколькими словами, думая все время о своем. Тем более что и мистер Кан не скучает, болтает о чем-то с одной актрисой, игравшей в нашем фильме русскую проститутку. Он к ней неровно дышит, давно уже замечаю, как косится на нее, — и он ей, кажется, нравится. Так странно: еще месяца три назад я бы только повеселилась, а сейчас чувствую нечто вроде слабовыраженной ревности. Я, конечно, за свободные отношения и совсем не против, чтобы он поразвлекся — мужчине, на мой взгляд, нужно разнообразие, — но я бы предпочла, чтобы это происходило при мне, и лучше с моим участием. Или, по крайней мере, в моем, а теперь нашем доме, в той специально оборудованной мной комнате с водяной кроватью, зеркальным потолком, тремя видеокамерами, фиксирующими все происходящее в разных ракурсах, с кучей всевозможных приспособлений и коллекцией видеокассет на любой вкус.