Читать «Скажи смерти «Да»» онлайн - страница 164

Может, стоило слетать туда самой — в Нью-Йорк? Встретиться с ним, честно рассказать, что происходит — Яша ему очень доверял, я помню. Может, у него там связи есть — должны же были у Яши остаться какие-то связи. Может, подсказал бы какой-нибудь выход, а главное — вместе позвонили бы Лешему: он же должен меня помнить. И я бы узнала у него, что с Корейцем, и выложила бы ему откровенно, что у меня возникли серьезнейшие проблемы и что, если Кореец или он не появится через пару-тройку дней, мне хана. Да прямо открытым текстом и брякнула бы — неужели бы он не прилетел? Да хотя бы узнала бы, что у них там происходит. А может, и не узнала бы: какая-нибудь секретарша вполне могла бы сказать, что господин Семенов, известный близким людям под кличкой Леший, отсутствует, и когда будет, неизвестно. И вряд ли стала бы эта секретарша выкладывать мне, как дела у мистера Семенова. Хотя наверняка бы записала мой телефон в Нью-Йорке, и кто я, и мое сообщение, что я срочно жду от господина (или мистера) Семенова звонка.

Возможно, так и надо было бы сделать. И в принципе, еще не поздно, совсем не поздно, — можно хоть завтра купить втихую билет — заказать по телефону и мне его домой привезут, или охранник за ним сгоняет — и улететь на несколько дней, и взять бодигардов с собой, или пусть свяжутся с нью-йоркскими коллегами и передадут на время им. Ну потеряю я еще пару-тройку штук, хуже мне не станет. Так может?

Не могу этого объяснить, но почему-то есть у меня такое ощущение, что летать мне никуда не надо. Что эти все равно узнают, куда я полетела, и если они оттуда, то…

Ладно, подумаю, а сейчас — сейчас расслабиться надо. И одежда летит по углам — в смысле полушубок и кожаное платье и пояс с чулками. Больше все равно ничего на мне нет. И вода упруго хлещет по дну огромной круглой ванной, и аромат пены поднимается к потолку, смешиваясь с быстро пожираемым вентиляцией сигарным дымом.

Как хорошо в горячей ванной: если чуть абстрагироваться, то пена напоминает облака, и я словно смотрю на них из иллюминатора, сидя в уютном кресле первого класса. Смотрю и плыву над этими облаками, и сейчас даже не хочется напоминать себе, что лететь-то мне некуда. Ни о чем сейчас не надо думать — только наслаждаться мыльной водой, проникающей в поры, вымывающей усталость и напряжение, приносящей спокойствие. Я вся такая тяжелая сейчас, словно вода впиталась в меня, увеличив вес вдвое или втрое, — но незанятая сигарой рука легко скользит по телу и оказывается между ног, предвосхищая мысли, повинуясь инстинктам и оказываясь именно там, где больше всего нужна сейчас. И я уже ни о чем не думаю, пассивно принимая собственные ласки, медленные и чувственные, — и последняя мысль, неотчетливая, слабая и растворяющаяся: о том, что сама себе я всегда доставлю больше удовольствия, чем любая женщина.

А дальше не до мыслей — ласки становятся все конкретней, сужая круг, и нет сил терпеть, и судорожные движения легко разрывают толщу воды, и стоны вместе с дымом поднимаются к потолку, а потом сигара тонет незаметно, и остаются только стоны, наполняющие выложенную черной плиткой комнату, отражающиеся от ее стен и превращающиеся в бесконечное эхо…