Читать «Немногие для вечности живут... (сборник)» онлайн - страница 41

7

И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,И Гете, свищущий на вьющейся тропе,И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,Считали пульс толпы и верили толпе.Быть может, прежде губ уже родился шепот,И в бездревесности кружилися листы,И те, кому мы посвящаем опыт,До опыта приобрели черты.

Ноябрь 1933 – январь 1934

8

И клена зубчатая лапаКупается в круглых углах,И можно из бабочек крапаРисунки слагать на стенах.Бывают мечети живые –И я догадался сейчас:Быть может, мы – Айя-СофияС бесчисленным множеством глаз.

Ноябрь 1933 – январь 1934

9

Скажи мне, чертежник пустыни,Арабских песков геометр,Ужели безудержность линийСильнее, чем дующий ветр?– Меня не касается трепетЕго иудейских забот –Он опыт из лепета лепитИ лепет из опыта пьет.

Ноябрь 1933 – январь 1934

10

В игольчатых чумных бокалахМы пьем наважденье причин,Касаемся крючьями малых,Как легкая смерть, величин.И там, где сцепились бирюльки,Ребенок молчанье хранит –Большая вселенная в люлькеУ маленькой вечности спит.

Ноябрь 1933, июль 1935

11

И я выхожу из пространстваВ запущенный сад величинИ мнимое рву постоянствоИ самосогласье причин.И твой, бесконечность, учебникЧитаю один, без людей –Безлиственный, дикий лечебник,Задачник огромных корней.

Ноябрь 1933 – июль 1935

Из Петрарки

I

Valle che de’lamenti miei se’ piena…

Petrarca

Речка, распухшая от слез соленых,Лесные птахи рассказать могли бы,Чуткие звери и немые рыбы,В двух берегах зажатые зеленых;Дол, полный клятв и шепотов каленых,Тропинок промуравленных изгибы,Силой любви затверженные глыбыИ трещины земли на трудных склонах:Незыблемое зыблется на месте,И зыблюсь я… Как бы внутри гранитаЗернится скорбь в гнезде былых веселий,Где я ищу следов красы и чести,Исчезнувшей, как сокол после мыта,Оставив тело в земляной постели.

Декабрь 1933 – январь 1934

II

Quel rosignuol, che si soave piagne…

Petrarca

Как соловей, сиротствующий, славитСвоих пернатых близких, ночью синей,И деревенское молчанье плавитПо-над холмами или в котловине,И всю-то ночь щекочет и муравитИ провожает он, один отныне, –Меня, меня! Силки и сети ставитИ нудит помнить смертный пот богини!О, радужная оболочка страха! –Эфир очей, глядевших в глубь эфира,Взяла земля в слепую люльку праха –Исполнилось твое желанье, пряха,И, плачучи, твержу: вся прелесть мираРесничного недолговечней взмаха.

Декабрь 1933 – январь 1934

III

Or che’l ciel et la terra e’l vento tace…

Petrarca

Когда уснет земля и жар отпышет,И на душе зверей покой лебяжий,Ходит по кругу ночь с горящей пряжейИ мощь воды морской зефир колышет, –Чую, горю, рвусь, плачу – и не слышит,В неудержимой близости всё та же:Целую ночь, целую ночь на стражеИ вся как есть далеким счастьем дышит.Хоть ключ один – вода разноречива:Полужестока, полусладка. УжелиОдна и та же милая двулична?Тысячу раз на дню, себе на диво,Я должен умереть на самом деле,И воскресаю так же сверхобычно.

Декабрь 1933 – январь 1934

IV

I di miei piu leggier’ che nessun cervo…

Petrarca

Промчались дни мои – как бы оленейКосящий бег. Срок счастья был короче,Чем взмах ресницы. Из последней мочиЯ в горсть зажал лишь пепел наслаждений.По милости надменных обольщенийНочует сердце в склепе скромной ночи,К земле бескостной жмется. СредоточийЗнакомых ищет, сладостных сплетений.Но то, что в ней едва существовало, –Днесь, вырвавшись наверх, в очаг лазури,Пленять и ранить может, как бывало.И я догадываюсь, брови хмуря, –Как хороша – к какой толпе пристала –Как там клубится легких складок буря…

4–8 января 1934