Читать «Немногие для вечности живут... (сборник)» онлайн - страница 35

«Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето…»

Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето.С дроботом мелким расходятся улицыв чоботах узких, железных,В черной оспе блаженствуют кольца бульваров.Нет на Москву и ночью угомону,Когда покой бежит из-под копыт…Ты скажешь: где-то там, на полигоне,Два клоуна засели – Бим и Бом,И в ход пошли гребенки, молоточки,То слышится гармоника губная,То детское молочное пьянино:До-ре-ми-фаИ соль-фа-ми-ре-до.Бывало, я, как помоложе, выйдуВ проклеенном резиновом пальтоВ широкую разлапицу бульваров,Где спичечные ножки цыганочкив подоле бьются длинном,Где арестованный медведь гуляет –Самой природы вечный меньшевик,И пахло до отказу лавровишней!..Куда же ты? Ни лавров нет, ни вишен…Я подтяну бутылочную гирькуКухонных, крупно-скачущих часов.Уж до чего шероховато время,А все-таки люблю за хвост его ловить:Ведь в беге собственном оно не виноватоДа, кажется, чуть-чуть жуликовато.Чур! Не просить, не жаловаться, цыц!Не хныкать!Для того ли разночинцыРассохлые топтали сапоги, чтоб я теперьих предал?Мы умрем, как пехотинцы,Но не прославим ни хищи, ни поденщины,ни лжи.Есть у нас паутинка шотландского старого пледа,Ты меня им укроешь, как флагом военным,когда я умру.Выпьем, дружок, за наше ячменное горе,Выпьем до дна!Из густо отработавших кино,Убитые, как после хлороформа,Выходят толпы. До чего они венозны,И до чего им нужен кислород!Пора вам знать: я тоже современник,Я человек эпохи Москвошвея,Смотрите, как на мне топорщится пиджак,Как я ступать и говорить умею!Попробуйте меня от века оторвать,Ручаюсь вам – себе свернете шею!Я говорю с эпохою, но развеДуша у ней пеньковая и развеОна у нас постыдно прижилась,Как сморщенный зверек в тибетском храме:Почешется – и в цинковую ванну, –Изобрази еще нам, Марь Иванна!Пусть это оскорбительно – поймите:Есть блуд труда, и он у нас в крови.Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом.К Рембрандту входит в гости Рафаэль.Он с Моцартом в Москве души не чает –За карий глаз, за воробьиный хмель.И, словно пневматическую почтуИль студенец медузы черноморской,Передают с квартиры на квартируКонвейером воздушным сквозняки,Как майские студенты-шелапуты…

Май – 4 июня 1932

«Еще далёко мне до патриарха…»

Еще далёко мне до патриарха,Еще на мне полупочтенный возраст,Еще меня ругают за глазаНа языке трамвайных перебранок,В котором нет ни смысла, ни аза:Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь, –Но в глубине ничуть не изменяюсь…Когда подумаешь, чем связан с миром,То сам себе не веришь: ерунда!Полночный ключик от чужой квартиры,Да гривенник серебряный в кармане,Да целлулоид фильмы воровской.Я, как щенок, кидаюсь к телефонуНа каждый истерический звонок.В нем слышно польское: «Дзенькуе, пани!»,Иногородний ласковый упрекИль неисполненное обещанье.Всё думаешь: к чему бы приохотитьсяПосереди хлопушек и шутих;Перекипишь – а там, гляди, останетсяОдна сумятица да безработица –Пожалуйста, прикуривай у них!То усмехнусь, то робко приосанюсьИ с белорукой тростью выхожу:Я слушаю сонаты в переулках,У всех лотков облизываю губы,Листаю книги в глыбких подворотнях,И не живу, и все-таки живу.Я к воробьям пойду и к репортерам,Я к уличным фотографам пойду,И в пять минут – лопаткой из ведерка –Я получу свое изображеньеПод конусом лиловой шах-горы.А иногда пущусь на побегушкиВ распаренные душные подвалы,Где чистые и честные китайцыХватают палочками шарики из теста,Играют в узкие нарезанные картыИ водку пьют, как ласточки с Янцзы.Люблю разъезды скворчущих трамваев,И астраханскую икру асфальта,Накрытого соломенной рогожей,Напоминающей корзинку асти,И страусовые перья арматурыВ начале стройки ленинских домов.Вхожу в вертепы чудные музеев,Где пучатся кащеевы Рембрандты,Достигнув блеска кордованской кожи;Дивлюсь рогатым митрам ТицианаИ Тинторетто пестрому дивлюсь –За тысячу крикливых попугаев.И до чего хочу я разыграться –Разговориться – выговорить правду –Послать хандру к туману, к бесу, к ляду, –Взять за руку кого-нибудь: будь ласков, –Сказать ему, – нам по пути с тобой…

Май – 19 сентября 1931