Читать «Мадам будет в красном» онлайн - страница 138

– И что именно она сказала? – грубо спросил Зубов.

– Что она мечтает умереть в объятиях Бориса, – мягко сказал Крушельницкий.

– И вы так спокойно об этом говорите? Что женщина, которую вы любите, мечтает умереть в объятиях другого мужчины? – зло спросил Зубов. Ему было так больно, что хотелось причинять такую же боль другим, хотя бы этому, когда-то симпатичному ему мужику, в одночасье ставшему врагом.

– Сказать и хотеть – разные вещи. – Крушельницкий пожал плечами и посторонился, пропуская ребят в масках, готовых начать открывать дверь. – Это единственное объяснение, в которое убийца бы поверила. Много лет все вокруг знали, как страдает Липа от того, что Борис ее бросил. На самом деле вся эта история давно уже в прошлом. Как говорится, было и быльем поросло. Липа смогла забыть и простить, потому что ей помог Лагранж и, надеюсь, я. Она спровоцировала Анну пойти на новое преступление. И договорилась с Борисом, что он ей поможет.

– А если мы опоздали? – напряженно спросил Лавров, следя за тем, как бригада колдует над дверью. – Она обладает недюжинной силой в момент обострения. Неужели Олимпиада Сергеевна не понимала, что это опасно.

– Олимпиада Сергеевна – очень хороший врач, работающий с людьми в состоянии острого психоза. Думаю, что она справится, – ответил Стас, но тут дверь наконец открылась. Люди в черной форме всыпались внутрь коридора, Лавров шагнул следом, а Зубов чуть помедлил на пороге, напряженно вслушиваясь в раздающиеся из квартиры голоса, вздохнул глубоко, как перед прыжком в воду, и вошел, действительно, как прыгнул. Вата перед глазами рассеялась только тогда, когда он оказался в комнате, наполненной людьми.

Ребята из группы захвата, Серега Лавров, которому Зубов так доверял, и который, оказывается, давно подозревал Анну, Крушельницкий, бросившийся к Олимпиаде и теперь обнимающий ее так, словно защищая от всех врагов на свете, бледный Савельев, и у окна нахохлившийся маленький воробышек… Ева?

Зубов не верил своим глазам. Перед ним стояла Ева Бердникова, убитая еще в прошлом июле. Широкие джинсы, бесформенный свитер, белые волосы, собранные в высокий хвост, расширенные голубые глаза, наполненные медленно остывающей яростью, в руке шприц. Да, Ева.

– Анечка, вернись ко мне, – тихо проговорила Олимпиада, высвобождаясь из рук Крушельницкого. – Давай я тебе помогу. Ева, не мешай ей. Отпусти.

Зубову казалось, что он сходит с ума. Голова кружилась, он закрыл глаза, пережидая дурноту, а когда открыл, то увидел Анну, которая протянула Олимпиаде снятый с головы светлый парик, а потом наклонилась и достала что-то из глаз. Линзы.