Читать «Кольцо Сатурна» онлайн - страница 2

Темен сегодня Грозный, ничего его не тешит. Звал было шутов-потешников, скоморохов, да сам же указал проводить их плетьми, и те выскочили от него негорюхой. Сказочникам указал прийти, да не стал их слушать… Чего! В застенок не пошел на пытки, — даром заплечные мастера прождали во всем наряде… Один-одинешенек ходил он из палаты в палату, метался, будто зверь по клетке. Сунулся было к нему Малюта, и на него царь замахнулся палкой, и тот еле унес ноги.

Весть о том, что Грозный незауряд гневен, мигом облетела слободу, и все затихло, будто вымерло разом. Ни песни, ни говора нигде не стало слышно, малые ребята — и те не смели плакать. На что бесстрашная опричня, и она разобралась по избам.

Еще пуще замерли все в страхе, когда с колокольни прокатился удар колокола, зовущего к молитве, и царь, в смирной одежде, появился на высоком теремном крыльце.

Кругом его, словно крылья нетопырей, взвивались от набегов предзакатного ветра черные мантии опричных иноков, и последние лучи солнца ложились на них багряными пятнами крови…

И вдруг в тишине, когда замолк призывный звон с колокольни, от ворот по улице раздался и поплыл в вечернем воздухе громкий говор и шум. Царь, уже сходивший по ступеням крыльца, остановился и загоревшимся взором обвел ряды своих людей.

— Тако ли блюдете мя? — с грозящей скорбью выронил он укоризненный вопрос.

И вмиг Иоанн остался один на ступенях крыльца. Мнимые иноки, звеня ножами и саблями под полами ряс и мантий, бросились с крыльца и толпой черной нежити замелькали по улице слободы. Теперь не было скорби на лице царя, — глаза его светились огнем, и в них было нетерпеливое ожиданье.

Шум вдали затих. Замер и топот ног пронесшейся опричин. Царь, опершись на посох, стоял и ждал… Затаив дыхание, замершие недвижно на своих местах, словно истуканы, стояли по сторонам крыльца сторожевые пищальники.

Но вот снова послышался вдали шум и человечий говор. Приливной волной прокатился он по улице, ближе и ближе, и вдруг как-то разом вырос в медленно двигавшуюся толпу. В ней мельтешили черные мантии лжеиноков и сермяги слободской челяди, а в самой середине бился, вырываясь из рук опричников, какой-то человек в простом холопьем кафтане и овчинной шапке. Человек этот, не покрывая рта, блажил на всю слободу одни и те же слова:

— Царь-осударь! Смилуйся, пожалуй, вели видеть твои светлые очи!

Перед крыльцом толпа остановилась и разом, как один человек, упала на колени. И мигом все затихло. Даже человек в холопьем кафтане сунулся лбом в землю и перестал выкрикивать свое челобитье.

— В чем изловили? — кинул царь тихим голосом в толпу.

В ответ загалдели было сразу, перебивая один другого, многие голоса, но Иоанн гневно махнул посохом, — и все опять стихло. Тогда Василий Грязной, бывший ближе других к крыльцу, не поднимаясь с колен, сказал:

— Вора и умышленника на твое, великий осударь, здоровье сторожа твои в воротах изловили… Шел-де до тебя, великий осударь… Сказывал — к тебе слово, а как спрашивали, молвил несбыточное: хочу-де сделать крылья деревянны и летать по воздуху, что птица, для государевой потехи… А станется, не с тем безумством шел он, вор и изменник и на твое здоровье вымышленник! Знать, земщина не дремлет, — не инако — от нее послан…