Читать «Маркс против марксизма» онлайн - страница 12

Будучи основателем большевистской партии, Ленин никогда не претендовал на роль теоретика марксизма, еще одного его классика, считая себя лишь учеником Маркса. Так, собственно, его и оценивали при жизни. В лучшем случае ему отводилась роль выдающегося политического практика, призванного воплотить учение Маркса в жизнь — если не в мировом масштабе, то хотя бы в масштабе собственной страны. Если Маркс — гений мысли, то Ленин, по оценке его ближайшего окружения, — гений революционного действия. Примерно так характеризовал его, например, Троцкий. В статье «К истории русской революции» он писал: «Маркс весь в "Коммунистическом манифесте", в предисловии к своей "Критике", в "Капитале". Если бы он даже не был основателем I Интернационала, он навсегда остался бы тем, чем является сейчас. Наоборот, Ленин весь в революционном действии. Его научные работы — только подготовка к действию. Если бы он не опубликовал в прошлом ни одной книги, он навсегда вошел бы в историю таким, каким входит теперь: вождем пролетарской революции, основателем III Интернационала». Похоже, Ленин соглашался с такой оценкой своей исторической роли. Он и сам говорил, что марксизм для него — не догма, а руководство к действию. Классиком марксизма, основоположником его особой теоретической версии (или «догмы») под названием «ленинизм» его сделали после его смерти и не без прямого на то пожелания Сталина.

По мнению K. M. Кантора, для Сталина «Ленин и как теоретик был не менее значимой фигурой, чем Маркс. Фактически Сталин осуществил под именем "марксизма-ленинизма" подмену марксизма ленинизмом, который был, вопреки утверждениям Л. Троцкого, А. Грамши и многих других, не только практикой, но и теорией». Правда, ленинизм, как считает K. M. Кантор, «был практикой совсем иной, ленинской, а не марксовой теории, хотя в ленинской теории можно обнаружить следы учения Маркса». Марксизм в интерпретации Ленина стал теоретическим обоснованием большевизма, его политических целей и задач, хотя среди большевиков были и другие, претендовавшие на ту же роль — Богданов, Троцкий, Бухарин, не говоря уже о самом Сталине. Но все они апеллировали к Ленину как высшему авторитету, а в его лице — к Марксу. Что же самого Ленина привлекало в Марксе?

В оценке Ленина Маркс — не просто гениальный мыслитель, но в первую очередь революционер — теоретик пролетарской революции и диктатуры пролетариата. Слова «революция» и «диктатура» здесь ключевые. Именно они стали для Ленина решением стоящей перед Россией задачи. Слово же «пролетарская» в сочетании с революцией и диктатурой означало для Ленина лишь то, что Россия в своем окончательном виде не может быть ни крестьянской, ни буржуазной. Крестьянская Россия — синоним ее отсталости, уходящего прошлого, а буржуазная Россия еще не появилась, и бессмысленно ждать, когда она наконец появится.

Но откуда взяться в России революционному пролетариату — продукту зрелого капитализма? О какой диктатуре пролетариата может идти речь при отсутствии сформированного в национальном масштабе рабочего класса? В этом пункте Ленин, считавший себя ортодоксальным марксистом, пытается выдать за марксизм то, что им вовсе не является. В отсутствии пролетариата как революционного класса его вполне может заменить революционная партия пролетариата. Если авторы «Манифеста Коммунистической партии» видели в партии политическую организацию реально происходящего рабочего движения, то Ленин превратил партию в самостоятельную и профессионально организованную политическую силу, инициирующую, направляющую и возглавляющую это движение. Для Маркса и Энгельса без пролетариата, осознавшего свою революционную силу, нет партии, для Ленина без партии нет и не будет революционного пролетариата. В связке «класс» и «партия» Ленин ставит партию на первое место, видя в ней главное условие превращения пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя».