Читать «Суфийские ордены в исламе» онлайн - страница 20

Начиная с XI в. завийа и ханака, служившие временными приютами странствующих суфиев, становятся центрами, откуда новое благочестие распространялось повсеместно, и они сыграли важную роль в исламизации пограничных стран и неарабских областей Средней Азии и Северной Африки. К XII в. многие ханака стали богатыми и процветающими поселениями, и Ибн Джубайр, путешествовавший в 1183-1185 гг. во времена Саладина по Ближнему Востоку, писал о Дамаске:

"Здесь для суфиев множество рибатов, их называют ханака. Это богато украшенные дворцы, с проточной водой. Они являют взору восхитительное зрелище, о котором можно только мечтать. Члены такой суфийской группы истинные цари этих мест, Бог обеспечил их жизненными благами сверх меры, освободив от заботы о необходимости заработать себе пропитание, так что они могут посвятить себя служению ему. Он поселил их во дворцах, обеспечивающих им предвкушение рая. И поэтому эти счастливцы, избранники среди суфиев, благодаря милости Бога благословляют настоящий и будущий мир. Они следуют благородному призванию, и их совместная жизнь прекрасно устроена. Культ у них совсем особый, восхитителен их обычай собираться для страстных песнопений (сама'). Иногда некоторые из этих одержимых впадают в такой экстаз, что начинает казаться, будто они уже совсем не принадлежат этому миру".

Однако дальнейшее развитие суфийской организации основано не на общинах такого типа, а на практике учителя-одиночки, живущего в уединении, вдали от соблазнов ханаки, или же в собственной завийи в большом городе и нередко странствующего в окружении своих учеников. Ибн Джубайр время от времени упоминает этих смиренных аскетов, жителей пустынь или гор, если что-то связанное с ними вдруг привлекает его внимание, как, например, в случае, когда он обнаружил христиан, которые платили дань таким аскетам за их благочестивый образ жизни.

С начала XIII в. некоторые центры (если считать "центром" человека, а не местность) становятся средоточием тарикатов — действующими школами мистицизма. Обычно это происходило, когда группа или кружок объединялись вокруг некоего наставника на новом пути и превращались в школу, целью которой была пропаганда его имени, способов обучения, введенных им правил мистических упражнений и образа жизни. Каждая такая тарика передавалась через непрерывную "цепь" (силсила) или мистический иснад, так что все последующие шейхи обычно выступали духовными наследниками основателя.

Связь индивида с такой силсила приобретает эзотерический характер. Она устанавливается во время посвящения, когда вступающий приносит клятву верности основателю и посланнику Аллаха на земле и получает, в свою очередь, тайный вирд, в котором сконцентрирована духовная сила цепи. Ибн Халликан описывает фукара, соединенных такого рода узами ('укда, и'тикад) с Ибн ар-Рифа'и (ум. 1182), силсила которого, по всей вероятности, была самой ранней из сознательно воссозданных цепей.

Суфийская силсила как путь никогда не стремилась заменить официальную религиозную организацию, которую суфии считали необходимой уступкой (рухса) человеческим слабостям. Это движение можно рассматривать как начало процесса, с помощью которого творческая свобода мистика вводилась в каноническое русло. Эти мистические школы не знали сектантских отклонений. Их основатели тщательно поддерживали связи с ортодоксальной системой и вовсе не отвергали формальных норм, принятых в исламе. Одна из задач, которую им предстояло осуществить, заключалась в том, чтобы восполнить пробел, образовавшийся после подавления шиитского сектантства. Различия между отдельными мистическими направлениями определялись преданностью конкретному главе ордена, верой в преимущество той или иной тарики, разными типами организации, методами обучения, деталями ритуала. Они значительно различались своими внутренними верованиями, но связь их с ортодоксией была гарантирована уже тем, что они принимали закон и ритуальную практику ислама. Но в то же время это были объединения внутри ислама со своей иерархической структурой, религиозной жизнью и формой поклонения, чуждыми основному духу ислама.