Читать «Броневые отвалы» онлайн - страница 8

Нина Евгеньевна не разлучалась со Степаном. Забросала мотками воспоминаний, рассказов. Меж ними, над ними Кремль, Совнарком, Воздвиженка, Смольный, Ильич.

Да разве это Арише понять?..

…Два года в Нарыме. Женой. Горячая. Первая.

Она принесла живые пригоршни легенд о днях революции в Питере, первом восстании, о баррикадах в Москве, о ЦК. Он — всю революцию в диких степях. Револьвер и полк. Редкий оборвыш газеты…

Нина в центре. В Смольном. Кремле. Россия — первый конгресс Коминтерна. Съезды. Борьба с мятежами. Наркоминдел.

— Пусть конина. Пусть четверть и меньше четверки хлеба ржаного. Пусть ледяные чернильницы. Вошь — Но — Ленин, Ильич, живой, простой и понятный, рвущий узлы в революции, плавящий пламенем слов камни усталости. — Ленин — такой коренастый и крутолобый, с раскосым взором срезающих глаз. Встанет крепко наземь — руки в карманы. Пиджак срежется наискось. Скулы ширятся, локти откинуты взад. Смотришь с боку — брюки в коленях отдуты. Фундаментален. Ничем такого не сбить…

— А стреляла Каплан… Как под гипнозом. Словно заговоренная.

Неделю назад Степан при Нине Евгеньевне обнял Аришу:

— Товарищ мой боевой. Конь да Ариша. Совсем бы наша, да только не в партии.

И при Нине Евгеньевне поцеловал.

Но в крепости первого за две недели его поцелуя ледок Ариша учуяла. И ничего не сказала.

Степан заметил. Родинка возле губы задрожала с досадой:

— Ревнуешь к Нине Евгеньевне. Мы в подполье вместе работали. И вообще…

Нина Евгеньевна нехорошо улыбнулась:

— Да, Ариша, мы, как бы это сказать…

— Что же, Степа, к коню прировнял, — перебила Ариша, — я за тобою ходила…

Ушла не докончив. С набухшими в горле слезами. И губы туго коробило:

— Свое у них. Земляки. В тюрьме вишь были вместях. В ссылки были. Поди из дворянок.

— А я, хошь, девкой правда к нему. Да ведь когда-нибудь бабой-то быть. Не ножом меня резал. Любил.

— Квиты мы с ним.

Видела — не отдаст его Нина Евгеньевна. В Кремле служила. Ученая.

И всего-то бабы на пару пинков, да любила крепко Ариша. Не хотела и не могла огорчать. Ночами тихая шла тосковать незаметно к реке. Река под окнами здания. Окно Степановой комнаты тлело зеленоватым. У реки стояла подолгу. Или садилась на пень, подпиравший арку ворот. И арка дугообразных ворот казалась ей перекладиной.

Здесь впервые о брате, отце… И о матери. Первой тоской.

* * *

Любила крепко Ариша. Оттого и ушла не сказавшись. Любишь, так не мешай…

До Москвы тридцать верст отшлепала весело. Словно маслом дорога намазана. Солнце эдак Степановой рожей с боку весело катится. Кузнечики словно веселые скрипочки. И дачи точно коты перед сливочным…

Не знала жизни Ариша. Втемяшилось в голову: быть не может того, что Степан за нею не кинется. Ну, месяц еще поварится в ейном котле. Отмякнет от боевой-то засухи. И вспомнит Аришу. Вспомнит и будет разыскивать. И будет снова по старому.