Читать «Ветра Унтара» онлайн - страница 46

Эмиль и так молчал, его трубка никак не могла разгореться, он тоже прекрасно помнил эту песню. Вот ведьма! Эрик умел играть на гитаре! В его руках она, точно живая, ткала любовь из всего что придется. А чего ты ожидала? Покоя? Ты ошибалась, Итта. Не ты, а он помнит дорогу туда, где под толстым свитером и малахитовой Розой Ветров предательски громко колотится твое сердце. Один — один, и Угрюмые Феи тут не при чем.

— Пойду-ка я спать, — Эмиль встал и, возвышаясь над всеми, щелкнул огнивом.

— Слушай, Эм, я в жизни не ел ничего вкуснее местного сыра! — заявил Эрик, как ни в чем не бывало, запихивая гитару в чехол. — Надо обязательно прихватить с собой хоть пару головок.

— Мне бы твою уверенность, — холодно произнес Эмиль. — У нас и без сыра есть чем оттянуть плечи. До Гавани дотащить бы себя самих, так что, извини, идея дурацкая!

— Как знаешь, — пространно изрек Эрик, он тоже встал и закинул гитару на плечо.

Эмиль посмотрел на свою трубку — она не раскуривалась. Он собирался еще что-то сказать брату, но махнул рукой и сонно поплелся наверх, в комнату под самой крышей, единственную комнату на Молочном Хуторе, которая оказалась свободна на эту ночь. Я ушла с ним…

* * *

Залы музыкального отделения Туона не пересекаются с залами изобразительного ни коридорами, ни лестницами. Мне довелось попасть туда только зимой, когда занятия в Туоне были уже в самом разгаре. Лютня, мне нужна была лютня для рисования с натуры, и я отправилась ее искать. Теперь-то я могу рисовать лютню хоть целыми днями, она стоит в углу гостиной и пылится, но тогда… тогда я с трудом представляла, как она выглядит.

«За вторым коридором направо — и в узкую арку», — сказали мне. Было светло, зимнее утро еще не превратилось в дневной полумрак. Я помню изящный паркет и музыку, она лилась отовсюду, в каждой комнате занимались, тренировались, что-то разучивали и жужжали так, что голова пошла кругом.

«Тихая же у меня профессия…» — подумала я и свернула направо, как мне велели.

5 января… Я прекрасно помню, было 5 января. Я увидела их и все, все в моей душе оборвалось и началось с начала. Они шли мне навстречу, еще совсем мальчишки: длинные ноги, серые свитера. Они разговаривали о чем-то и даже, помню, смеялись, но встретились со мной взглядом и замолчали, сначала один, а следом другой. Не пойму, как мне удалось пройти мимо них, чувствовать на себе их взгляды и даже не оглянуться. О, меня-то ведь не обманешь, но они еще об этом не знали.

— Лютня? — переспросила девочка с нотами в руках. — А лютня — вон! — и она махнула в сторону тех ребят. — Эй! — крикнула она звонко, — Эрик! Эрик Травинский! — и по коридору пронеслось гулкое эхо. — Девушка спрашивает лютню!

— Лютню? — удивленно, но весело повторил тот, чье имя еще звенело вокруг. — Я готов обсудить это с глазу на глаз! — и они оба, не задумываясь, направились ко мне.

Я обомлела, у меня исчезли все слова, и как потом нашлись, ума не приложу.

Конечно, он отдал мне свою лютню и свой уверенный смех, и поспешное обещание отдать мне все, что я только пожелаю. Его брат молчал, но от его пронизывающего взгляда, от его спокойной изучающей улыбки исходила такая дивная, такая непостижимая гармония, что, казалось, я никогда больше не смогу оторвать от него свои мысли.