Читать «Третий пир» онлайн - страница 337

— Здешний крестьянин. Это его поля, здесь он работал, здесь его душа сейчас.

— Земля колхозная или совхозная?

— Его душе уже не важно. Его земля.

— Ну а все же?

— Совхоз «Путь Ильича».

— Знакомое название.

— Ты шантажировал Поль незабудками с кладбища?

— Ты выбрал не то слово. Так исторически сложилось, что я всегда хочу того же, что и ты.

— Как сложилось? Когда?.. Жека, я ждал тебя, чтоб разорвать последнюю связь, детскую, и освободиться окончательно.

— Такого рода связи не разрываются философскими заклинаниями.

— Попробуем попросту. Что произошло тринадцатого мая пятьдесят седьмого года здесь, в березовой роще?

— Ты знаешь.

— Кажется, уже знаю. Теоретически. А вспомнить не могу. Ты должен помочь.

— А ты представляешь, о чем просишь? Нет, Митюша, только сам. Добровольно и свободно.

Митя вгляделся в обнаженные без очков глаза — непроницаемые, чернее ночи, без блеска, — и какое-то острое, смертельное ощущение прошло по сердцу. Как? Сейчас? Я не готов, не хочу. Я уже не чувствую к нему ненависти.

— Господи! — воскликнул Митя. — Ну где же она!

Как ждал он ее — как никого никогда не ждал! И все — этот последний больничный день, пасмурный простор, пушистые ласковые псы и свобода, таинственный диалог, — все имело особое значение в чистейшем свете ожидания. Любовь и смерти нет.

— Скоро. С утра она была в церкви.

— Откуда ты… Ты ее видел?

— Нет, успокойся.

— Вэлос! Как ты посмел?

— Не я, клянусь! Та самая сила смерти, которая нас с тобой соединяет.

— Ты соврал, черт, смерти нет.

— Ты убедишься…

— С Богом смерти нет, у Него нет мертвых.

Собаки зашлись в яростном лае, рванули куда-то, Митя машинально крикнул: «Фу! Ко мне!» Повиновались, продолжая, однако, потявкивать. Андреичевы детишки, розовые мячики, энергично спешили в небытие… нет, нет, я ничего не знаю, всегда остается надежда. «Папочкина машина в ремонте» — сообщила Ляля мимолетом. «Все дарственные и доверенности оформлены, — подхватил Витюша тоже на лету, жизнерадостно, — напрасно ваш старикан отца обхаживает».

— Поспешите! — грянул Вэлос громовым голосом. — Туча! Ледяной ливень! Двустороннее воспаление легких — и в крематорий на улицу Орджоникидзе!

Двойняшек ветром сдуло, хотя предостережение было явно преждевременным: далекая туча шла с северо-востока, другая, еще чернее, завиднелась на западе; по контрасту в центре, над их головами, над полями просветлело, опять пролетела птица.

— Поехали на станцию! — крикнул Митя. — Она может попасть под дождь! — ему все мерещилась женщина в сарафане и сандалиях.

Она ступила на высокую платформу в незнакомом длинном черном пальто, сверкающие красным золотом волосы почти скрыты под поднятым воротником. Вот увидела, лицо вспыхнуло, озарилось улыбкой. Как ты прекрасна, возлюбленная моя! Как в утреннем Александровском саду, как в бессмертную новогоднюю ночь — перед старинным пиром. «Перед Ним я тебе говорю: если тебе будет плохо со мной, пусть я лучше умру». — «Спаси и сохрани». Он пошел навстречу, как вдруг меж ними понесся товарняк, сотрясая твердь тяжким гулом, а когда пронесся, то в открывшемся пространстве он ее не увидел… Однако в стороне, не на рельсах, а почти под платформой, лежало нечто странное, страшное — спутанный ворох золото-красно-черных материй.