Читать «Упавшие в Зону. Учебка» онлайн - страница 130

– А ведь он дело говорит, – пробурчал Брюль.

– О том, что не выбраться? – спросил Злыдень.

– О том, что бардачулина из этого получится, если всем рассказать.

– То есть, лучше уйти втихаря? – насупился Плюх.

– Да, лучше смыться без лишнего шума, – хмыкнул Брюль.

– Господа, вам не кажется, что вы занимаетесь ерундой? – недовольно, даже сердито спросил профессор Сысоев. – Вы сейчас делите шкуру неубитого медведя! Мы понятия не имеем, есть ли выход вообще, а вы уже спорите, кого туда пускать, а кого нет. Посудите сами… Допустим, мы найдем отсюда выход – этакие широченные ворота, куда можно колонной маршировать. Отчего бы тогда всех не позвать? А может, это узенький лаз, как люк на подводной лодке… И мало того, что больше одного не протиснешься, так еще каждый раз нужно его открывать-закрывать, давление выравнивать. Что тогда? Всех позвать? Тогда Гор правильно сказал – будет драка с убийствами. Нужно сначала понять, с чем мы имеем дело, а уже потом думать о следующем шаге. Проблемы должны решаться по мере их поступления.

– Но человеком-то нужно оставаться всегда! – сказал косморазведчик.

– Так и оставайтесь, кто вам мешает? Только ведь я уже объяснил, человечность тоже зависит от обстоятельств. По-вашему, в любом случае человечно объявить всем о выходе, даже если это люк, в который может выйти один человек в полчаса? Пусть давятся, топчут друг друга, душат, стреляют?.. Зато наши руки будут чистенькими. Так, что ли? Или, напротив, так мы руки по локоть в крови замараем? Ответьте, Егор, если, конечно, знаете на это ответ.

– Не знаю, – понурился Плюх.

– Блямс! – сказал ему «богомол». Зеленое полукольцо-переводчик опять было на разведчике, который изумленно заморгал.

– Что он сказал? – заинтересовалась Илона.

– «Тогда сидите – и не… гундите…»

Глава 27

Весь этот спор, весь неприятный по сути, но созвучный мыслям практически всех присутствующих разговор подпортил, конечно, многим и без того не слишком радужное настроение. И Забияка, признаться, растерялась. Потому что она не могла с полной уверенностью сказать, кто в этом споре был прав. Да и мог ли кто-то оказаться в нем полностью правым? Все определялось, как сказал Юлий Алексеевич, обстоятельствами, а еще – как ни крути – точкой зрения. Все-таки и в самом деле нет в этом мире ничего абсолютного. Ничего абсолютно белого и ничего абсолютного черного. Абсолютных праведников и абсолютных грешников. Нет даже возведенных в абсолют самих понятий – «добро» и «зло». Куда встать, на что опираться, откуда смотреть… А еще – как захотеть что-то увидеть. Человеческое восприятие – оно как глина, может быстро поменять форму, если знать, куда надавить, где пригладить. Впрочем, нет. Глину можно обжечь, и она перестанет меняться, как ее ни дави. Останется разве совсем разбить, если не вышло смириться.