Читать «Роли леди Рейвен. Том 2» онлайн - страница 143

К такому вопросу, Кьер, кажется готов не был, очевидно, ожидая от меня возмущений и споров. Он невнятно пожал плечами и с нажимом провел ладонями вдоль моего тела, будто наслаждался тем, что еще немного – и оно будет окончательно принадлежать только ему.

– Гулять. Устраивать приемы. Тратить деньги…

– Ага! – Я с таким торжеством зацепилась за последнее предложение, что герцог, судя по выражению лица, тут же пожалел о сказанном и заподозрил страшное, но сказать уже ничего не успел.

Увы! Была расстегнута последняя пуговица.

С объявлением помолвки мы не стали торопиться. На этом главным образом настояла я. Как бы мне ни хотелось получить Кьера в свое единоличное пользование, было несколько дел, которые я хотела уладить до того, как вся столица узнает, что герцог берет в жены дочку то-ли-опального-то-ли-уже-нет виконта. Главным образом, даже не несколько, а одно дело. Я хотела дождаться вердикта по делу Живодера, ещё будучи криминалистом.

И теперь я стояла на кладбище Тарнхила, где по традиции хоронили всех представителей графского рода и смотрела, как тает снег, падая на принесенные мной розы – единственные цветы на свежей могиле.

Суд не колебался. Если первое убийство Трея было признано совершенным в состоянии невменяемости, то все последующие судья счел хоть и сделанными под влиянием печати, но тем не менее, осознанными и намеренными. Он знал, что с ним происходит, просто свою жизнь поставил выше чьих-то чужих.

Артефактор, искалечивший графа Грайнема, тоже был казнен, ещё быстрее, чем Трей. Правосудие в данном вопросе было непреклонно – пусть будет урок всем, кто обходит закон и легкомысленно относится к такому серьезному делу, как установка печати.

Вот только общество эта показательная казнь не успокоила.

Дело Живодера имело громкий резонанс и до сих пор в газетах, на трибунах и в парламенте велись баталии о пользе и недостатках повального запечатывания. На фоне все усиливающегося движения самоучек, тема вызывала живейший интерес. Люди паниковали, среди артефакторов искали «проверенных», к ним выстраивались очереди из тех, кто жаждал убедиться, что их-то запечатали верно и медленное сумасшествие им не грозит.

С поднявшейся волной общественного интереса пресса вышла и на профессора Дина. Как – мне сие было неведомо, но я подозревала, что кто-то из наших его просто-напросто продал. Новость о том, что всенародно любимый герой-спаситель изобретатель печати, многократно ставил опыты на людях, как на крысах, просто взорвала Карванон. Люди требовали призвать дожившего до наших дней сообщника страшных преступлений к ответу, и под этим давлением король пошел на уступки, отдав распоряжение начать разбирательство, несмотря на срок давности.

Вот только доказательств, кроме показаний профессора, данных отделу криминалистики, больше никаких не было. Собственные слова Дин отрицал и вообще вцепился в свою невиновность бульдожьей хваткой. И неизвестно, сколько бы все это тянулось и к какому бы вердикту пришло, если бы во время одного из заседаний у профессора не прихватило сердце. И оттуда он отправился практически прямиком на кладбище.