Читать «Средний возраст» онлайн - страница 2

Повесть — явление для китайской литературы относительно новое, хотя некоторые критики и видят ее истоки в народных повестях XVII в., а в качестве первой современной повести называют «Подлинную историю А-Кью» зачинателя новой китайской литературы Лу Синя. В 30—40-х годах появились повести Мао Дуня, Ба Цзиня, Дин Лин, Чжан Тяньи, Лао Шэ.

Китайская литература сейчас возрождается к новой жизни после более чем десятилетнего перерыва. С начала 60-х годов подлинное литературное творчество в стране стало затухать. Многие ведущие писатели отбывали трудовую повинность или проходили перевоспитание в отдаленных провинциях, другие писали больше покаянных статей и «саморазоблачений», чем художественных произведений. К весне 1966 года вся богатейшая многовековая китайская литература, да и вообще вся мировая литература, была признана в Китае вредной и ненужной, а на первое место был выдвинут «роман» «Песнь об Оуян Хае», который, как говорили тогда даже университетские преподаватели, «затмил собой всю мировую литературу», поскольку в нем были учтены все тогдашние политические лозунги. Другой литературы не было, а естественная в народе, воспитанном на добрых литературных традициях, тяга к художественному слову приводила к тому, что и за этим «романом» выстраивались длинные очереди.

С началом периода, по злой иронии судьбы названного «культурной революцией», всякое литературное творчество прекратилось. Был сброшен с пьедестала и вышеупомянутый «бестселлер всех времен и народов», с начала 70-х годов стали появляться «произведения», не имеющие ничего общего с художественной литературой, которые были плоским воплощением тогдашних политических лозунгов. К счастью, о них никто теперь и не вспоминает.

Возрождение литературного творчества началось с конца 1977 года, когда был опубликован рассказ Лю Синьу «Классный руководитель» — правдивая история об учителе и учениках, жизнь которых искалечена «культурной революцией». Это было первое произведение, пробившееся в печать, исполненное правды жизни и критического пафоса. Рассказ вызвал многочисленные читательские отклики, в конце концов был признан и даже удостоен литературной премии.

Результаты такого признания не замедлили сказаться. Как из рога изобилия посыпались произведения, показывающие трагедию народа, заведенного в тупик кучкой правителей, отвернувшихся от идей социализма. Писать правду, а не создавать розовые картины всеобщего благоденствия было поначалу не так-то легко. Многие литераторы сомневались, не попадут ли они вновь под огонь критики. Молодые писатели обращались с этим вопросом к тем авторам старшего поколения, которые выжили, пройдя через все надругательства и «перевоспитание». И надо отдать должное писателям старшего поколения, которые хотя и не создали (за редким исключением) новых острых произведений, но открыто обращались к молодежи с призывом писать правду. А правда была такова: разваленное попранием экономических законов хозяйство, оплеванная в прямом, а не только в переносном смысле интеллигенция, циничное, искалеченное неправильным воспитанием поколение молодежи, резко упавший культурный уровень населения. Мы много читали о «культурной революции» в наших газетах, но это были в основном сообщения о внешних проявлениях дикого хунвэйбиновского «бунтарства», о расправах над лучшими людьми страны — честными коммунистами и видными деятелями культуры. Что переживали эти люди, о чем думали, на что надеялись, лишенные всех прав, в том числе и права жить в собственном доме, — об этом могли рассказать не просто очевидцы, а люди, сами пережившие трагедию. После 1977 года, когда стали публиковаться правдивые жизнеописания людей, переживших «трагическое десятилетие», мы глубже смогли понять, что происходило тогда в Китае. Узнали мы и о том, что были смельчаки, пытавшиеся описывать увиденное, но не имевшие, конечно, возможности печатать свои произведения. Теперь мы знаем их имена, их сложный, даже опасный путь в литературу.