Читать «Иезуит» онлайн - страница 6

Все собрание выражало крайнее удивление.

– Седьмой предводитель жив, между тем мы считали его погибшим, – слышалось отовсюду.

– Теперь храмовые рыцари начнут действовать! Их силы укрепились!

В это время один из сидящих на скамье предводителей, очевидно, председатель собрания, встал. Спустив капюшон, для того чтобы говорить, он обнажил свое красивое лицо, опушенное длинной белой бородой.

– Братья, – спросил председатель, – хорошо ли охраняются наши двери, берегут ли их ангелы с мечами?

Все отвечали утвердительно.

– Братья, – продолжал он, – все ли мы здесь знаем друг друга? Можем ли мы бояться измены?

Один из монахов вышел на середину зала и сказал:

– Мне известны все, кроме незнакомца, сидящего около тебя.

Председатель продолжал:

– Братья, если кто-нибудь из вас нерешителен, страшится строгих правил ордена, пусть дает клятву молчания и удалится. Потом уже будет поздно; а трусость и измена по нашим правилам наказуются смертью.

Помолчав немного, председатель добавил:

– Теперь, братья, мы можем открыть наши лица, дабы все могли видеть друг друга.

Итак, заседание храмовых рыцарей началось.

III. Заседание храмовых рыцарей

По данному знаку председательствующего капюшоны и монашеские мантии были сняты. В зале уже не было монахов, все преобразились в воинов, закованных в сталь. На латах каждого из них был крест, обозначавший эмблему храма. Здесь собрались остатки рыцарей, от которых когда-то трепетала Европа. Народ утверждал, что их всех истребили два века назад. Между тем это было не так. Многие из них уцелели, правда, претерпев гонения и опасности. Но благодаря их сказочному богатству, удивительной способности хранить тайну даже под пыткой рыцари храма далеко не все погибли.

Хранитель имен, или по-современному секретарь, стал по списку вызывать присутствующих.

– Алан Бомануар!

– Здесь! – отвечал старик, занимавший место председателя.

Имя Бомануара хорошо известно в истории храмовых рыцарей, а также и в истории Франции. Он пользовался громадной популярностью среди французских войск.

– Перси де Суссек! – Британский граф вытянулся во весь свой колоссальный рост.

– Педро Калдерон! Франциск Барламакки! Ульрих Цвингли! Гуарниер Хатцинг!

Вызывавшиеся отвечали по очереди, когда произносились их имена. Эти представители разных народов Европы отличались друг от друга по своим национальностям. Так клинообразная борода, жесткие усы, угловатое и костлявое лицо Калдерона составляли контраст с детским, полным неги лицом Барламакки из тосканского города Лукки, Цвингли, швейцарский реформатор (впоследствии павший в битве против католиков), был совершенной противоположностью немецкому барону Хатцингу, розовый цвет лица и светлые волосы которого выдавали уроженца Саксонии.

– Игнатий Лойола! – вызвал секретарь.

– Здесь! – отвечал новоприбывший пилигрим.

– Брат! – сказал Бомануар, обращаясь к Игнатию. – В день, когда ты оставил нас, три года тому назад, мы сберегли твои блестящие доспехи, сделанные самым лучшим мастером Толедо, облекись в них и сбрось свои лохмотья.

– Это совершенно лишнее, – отвечал Лойола, – лохмотья я ношу не из бедности, а по данному мною обету. Каждый член нашего ордена имеет право связать себя обетом, если он не противоречит правилам.