Читать «О вреде ломки мировоззрения» онлайн - страница 6

Всё это имело неожиданные лингвистические последствия. Теперь весь личный состав полка при упоминании фамилии Гамаюнова начинал использовать только новые матерные слова и даже изобретать матерные предлоги и междометия.

Но особо изобретательными в этом деле оказались двигателисты. И их можно было понять, ибо на газовке двигатель вёл себя, как потомственный психиатрический пациент. Он выл как зверь и плакал как дитя. Он бормотал что-то ругательное и плевался клубами огня. Он трясся в помпаже и дико хохотал при этом. Двигателисты шёпотом рассказывали, что сами видели, как движок нагло всасывал воздух через сопло и глумливо выдувал его через воздухозаборник. При этом они крестились, сплёвывали через плечо и говорили «чур меня». Кто-то даже говорил, что «вдоль рулёжки мёртвые с косами стоят» и предлагали вопреки традициям, присвоить самолёту бортовой номер «13».

Где-то через месяц, когда удалось загнать параметры двигателя в такие пределы допусков, что он перестал плеваться и обзываться, аэроплан приобрёл такую нехорошую известность, что облётывать его было некому. Лётчики уклонялись от этого мероприятия, изобретая разнообразные предлоги, начиная с простого «на это я пойтить не могу» и заканчивая фантастическими сюжетами с хорошей драматургией.

Правда, в армии такие вопросы решаются просто и доброволец нашёлся. Совершенно случайно им оказался тот же лётчик, который опрометчиво брякнул про дрожащие обороты. Правда, для осознания добровольности выбора ему была обещана канистра спирта.

Окончания облёта все ждали как заключительной серии захватывающего детектива. С нетерпением и предположениями. Едва открылся фонарь, все замерли с немым вопросом в глазах: - «Ну как?». Из кабины выполз потный лётчик, стряхнул на бетонку рухнувшее мировоззрение, сказал, что «аэродинамика не наука, а полная хрень», что «Жуковский бездарь», что «самолёт может летать боком и назад по своему усмотрению» и ушёл вдаль с непонятными словами «поймаю - убью», не забыв забрать обещанную канистру.

Какими только словами и выговорами со всех сторон не обкладывали Юрика после этих событий! Но даже всеобщая обструкция не могла сломить его веру в свою правоту. Он никак не мог угомониться. В конце концов непоколебимого Гамаюнова стали просто бояться. При его появлении всё разбегалось, затихало, стараясь ничем не привлекать внимания, дабы не погибнуть в ворохе сведений, бредовых предложений и нравоучений. Гнетущая атмосфера была в полку. Народ передвигался озираясь и стараясь громко не смеяться. Пугала эта вездесущая правдолюбивая тень, реющая над головой.

После длительных мучений личного состава высшие силы смилостивились над измождённым полком и издали приказ на перебазирование в Германию. Первым действием командования по подготовке к перебазированию было ликующее вычёркивание Гамаюнова из всех списков. Над полком прошелестел вздох облегчения.

Пока грузили и отправляли борта с наземным оборудованием, Юрик стоял невдалеке, давал советы и в его горящих глазах читалось: «Пропадёте вы там без меня». - «Пропадём, пропадём», - кивали бывшие сослуживцы и начинали грузить ещё быстрее.