Читать «Казнь королевы Анны» онлайн - страница 120

– Да нет же, Анна, нет! – сказал с тревогой Перси. – Вам нужно относиться спокойнее и разумнее к положению дел. Вы должны обдумать средства к защите перед лицом судей и… Скажите мне, Анна, без всякого стеснения, без ложного стыда, как брату или другу, есть ли в вашем прошлом что-нибудь, что, быть может, облегчит им вынесение обвинительного приговора?

Нортумберленд умолк и ожидал ответа с мучительной тревогой.

– Я не виновата в том, в чем меня обвиняют, но на моей душе лежит много других, тяжелых прегрешений! – произнесла она сквозь с трудом сдерживаемые рыдания.

– Не продолжайте, Анна! – перебил ее Перси. – Суд над душой каждого человека совершается исключительно Господом Богом! Главное – лишить судей возможности подтвердить обвинение фактами.

– Да, но мне сообщили, что Марк и Норрис обвиняют меня, а я виновата лишь в том, что обращалась с ними свободнее, чем с другими; я в этом и созналась, когда меня допрашивали…

– Как вы могли позволить себе такую опрометчивость? – перебил ее Перси. – Вы должны были знать, что признание подсудимого равносильно улике! Анна! Бедная Анна! Я, значит, опоздал, хотя, Бог мне свидетель, я бы отдал охотно все, что имею, лишь бы прибыть к вам раньше.

– Какая-то вовсе не знакомая мне особа, кажется, леди Уингфилд, обвинила меня за минуту до смерти, – продолжала задумчиво и мрачно королева. – Жена моего брата приписывает мне небывалые чувства… все меня унижают… все меня ненавидят; хотя войска, расставленные для охраны Тауэра, сдерживают народ, но даже сквозь стены ко мне долетают угрозы и проклятия. Не прошло между тем еще и недели после пышного празднества, на котором тот же народ приветствовал меня восторженными криками. О, Перси! Благородный, великодушный Перси! Будь я вашей женой, мне бы, разумеется, не пришлось бы умереть от руки палача!

– Не станем говорить об этом, Анна! – сказал Нортумберленд голосом, прерывавшимся от сильного волнения. – Я осушил до дна чашу этих убийственных бесплодных сожалений. Для вас остались тайной все надежды, которые я возложил когда-то на вашу молодую, прелестную головку… Вы не знали, конечно, что вся душа моя принадлежала вам и что в ней с той поры не осталось уже места ни для другого образа, ни для другой любви! Один Бог знает все, что я перечувствовал и перестрадал!

– И я не оценила такой великой преданности, или, что еще хуже, я променяла ее на пустой обман, что и привело меня к бесславию и гибели! – сказала королева с горьким и жгучим раскаянием. – Но я хочу сказать вам в утешение, Перси, что перед смертью я стала иначе смотреть на людей и на жизнь! – продолжала она, пересилив волнение, овладевшее ею. – Может быть – почем знать? – если бы я услышала все, что вы мне сказали, до несчастья, которое обрушилось на мою голову, то я бы не придала вашим словам ни малейшего значения… Я, может быть, ответила бы черной неблагодарностью на ваш добрый привет. Но теперь мое сердце открыто для раскаяния и для человеческих чувств… Кровь благородных мучеников, Рочестера и Мора, вопиет о возмездии!.. Я должна умереть! Но я умру без ропота и без позорной слабости; я буду повторять себе до последней минуты, что если Генри Перси простил меня за прошлое, то и Господь отпустит мне мои прегрешения.