Читать «Чемпион флота» онлайн - страница 142

3

Еще один рассказ. О первых часах штурма порта вспоминает командир флагманского корабля крейсера «Красный Кавказ», капитан 1-го ранга Алексей Матвеевич Гущин.

«Первые волны десантников сломали организованное сопротивление врага непосредственно у причалов. Но в зданиях, находившихся восточнее и западнее порта, еще действовало много огневых точек. Они стреляли по штурмовым группам. А с мыса Ильи и с Лысой горы тяжелые артиллерийские батареи обрушивали снаряд за снарядом на большие корабли. Над портом и кораблями ярко вспыхивали и подолгу горели осветительные ракеты. Мы освещали берег, а берег — нас…

Когда подходили к Феодосии, ветер переменил направление и задул с берега, да к тому же усилился, достиг шести баллов. Стало ясно, что этот, как говорят моряки, „отжимной ветер“ значительно затруднит швартовку, которая осложнялась еще и тем, что у основания мола, примыкавшего к берегу, под водой, на небольшой глубине находилась каменная банка. С ней тоже шутить нельзя. Если не удастся заблаговременно погасить инерцию корабля при подходе к молу на большой скорости, то он неминуемо выскочит на камни. А на малом ходу при таком ветре крейсер просто не слушался руля.

И случилось то, чего я больше всего опасался: корабль стал уваливаться в сторону минного поля, выставленного противником совсем близко от мола.

Веселая ситуация!

Времени на раздумье не оставалось. Швартоваться надо не левым, а правым бортом. Да еще таким образом, чтобы ветер не смог отжимать нос корабля от мола…

А бой за Феодосию все усиливается. Вокруг крейсера встают высокие всплески от разрывов. К причалу порта прорывается еще один миноносец. Враг осыпает его снарядами и минами. Надо прикрыть эсминец и облегчить себе движение к широкому молу. Артиллерия крейсера снова открывает огонь. По вспышкам на берегу бьет не только наш главный калибр, но и зенитный дивизион. Отдельных выстрелов уже не различить. Стоит сплошной гул и рев…

Наступает критический момент. Инерция корабля вот-вот иссякнет полностью. Тут-то его и „привязывать“… Корабль прижимается почти вплотную к молу. С полубака на стенку удается завести носовой швартов. Теперь нужно подтянуть корму. Работая под пулями фашистских автоматчиков, швартовая команда закрепляет на молу стальной трос.

Очевидно, именно в этот момент противник при свете ракет разглядел, что перед ним крейсер, и по характерной треногой мачте опознал „Красный Кавказ“. Для гитлеровцев было ясно, что мы высадим десант больше, чем несколько эсминцев, да и наши пушки могут натворить дел. С этого момента все в Феодосии, что может стрелять, обрушило свой огонь на „Красный Кавказ“.

С оглушительным треском где-то совсем рядом разорвалась мина. Пахнуло жарким дыханием разрыва. Над головой пропели осколки. Куда ж это ударило? На сигнальном мостике возник пожар. Моряки, еще не придя в себя от удара взрывной волны, набрасываются на предательское пламя, заливают его водой. Пламя сбито. Враг лишился ориентира…

Над крейсером бушевал смерч раскаленного металла. Но наперекор всему стучал точками и тире фонарь-ратьер. Сигнальщик Алексей Печенкин поддерживал устойчивую связь флагманского корабля со всем отрядом, передавал приказания флагмана десанту. Опаленный и окровавленный, сигнальный мостик — уши и глаза крейсера — жил и боролся!

В бой вступило огромное количество огневых точек противника. Десятки и десятки амбразур и бойниц в дотах дышали пламенем в лицо десантникам. Фашисты старались бить главным образом по крейсерам.

Зенитчики втянулись в дуэль. Как только в амбразуре или в оконном проеме какого-нибудь дома вспыхивал сине-багровый огонек пулемета, мгновенно раздавался залп спаренной 100-миллиметровой установки, и огневая толчка умолкала..

Когда от кормы до мола оставалось всего несколько метров, краснофлотец Михаил Федоткин разбежался и перепрыгнул на заснеженный обледенелый причал. С бота ему подали дополнительный швартов. Но как только Федоткин принял сходню, гитлеровцы открыли ожесточенный огонь по корме крейсера. Однако десантники, скопившиеся уже в коридорах возле трапов, ведущих на палубу, неудержимым потоком хлынули на берег.

В бинокль видно, как по улице, освещенной горящими зданиями, ползет танковая колонна. На ходу танки открывают огонь. Но едва успели они сделать по нескольку выстрелов, как их накрыли снаряды нашего главного калибра. Стреляя с интервалом в полминуты, вторая башня буквально разметала танки, оказавшиеся в ее секторе.

Несколько залпов дает и другая башня. На берегу встает стена огня — попадание в склад боеприпасов. Взрыв настолько силен, что люди на мостике крейсера едва удерживаются на ногах.

А спаренные 100-миллиметровые установки, которыми командует лейтенант П. И. Машенин, подожгли цистерны с бензином. Порт заливает чудовищно яркое зарево. Теперь уже не надо ни прожекторов, ни осветительных ракет. И без того видно, как спешат к причалам новые вражеские подразделения.

На крейсере запели счетверенные пулеметы группы главстаршины Степана Буркина. Темп стрельбы таков, что выстрелы сливаются в одно мощное однотонно-протяжное звучание. Они словно невидимой метлой сметают с улиц фашистов…

Совсем уже было светло, когда мы заканчивали высадку десанта, выгрузку автомашин, орудий, боеприпасов. На молу не осталось места для них. И хотя с крейсера не успели еще спустить несколько пушек, дальнейшее промедление с отходом становилось крайне рискованным. При дневном свете „Красный Кавказ“ представлял великолепную неподвижную цель для вражеских артиллеристов. С минуты на минуту могла появиться и авиация противника. А маневрировать, стоя у стенки, как известно, нельзя.

— Отходить! — приказал мне Басистый.

Отданы швартовы, соединявшие корабль с молом. Остается якорь. Но выбирать его уже некогда. Расклепываем якорную цепь. Громыхая, она выползает из клюза и тяжело плюхается в воду… „Красный Кавказ“ плавно удаляется от мола.

Всего два часа простоял он здесь. Но какие это были часы!..»