Читать «Уроки русского» онлайн - страница 10

Он внимательно, чуть склонив голову на бок, посмотрел на эту зяку — так довольная курица разглядывает в мягкой огородной земле червячка.

— Щ будет превращать твердую большую открытую гласную букву в мягкий звук, — увлеклась я, — что было [у], как в «choux», станет [ю], как в «tu». На самом деле мы произносим «щю», только не обращаем на это внимания. И сочетание «сч» в большинстве случаев даст вам опять-таки щ.

— Но это же не логично! — возмутился он.

— Если логичнее, надо было выбирать немецкий, — тоном, не терпящим возражений, сказала я. — Ну-ка повторите: щаааастье.

— Щааа… — покорно прилепил он язык к верхним передним зубам.

Франсуа сразу мне признался, что его таланты находятся в области, далекой от лингвистики и точных наук.

— Вы со мной построже, — улыбнулся он, — со мной только строгие справлялись. Я в школе был такой, знаете… Хулиган.

У меня нет оснований ему не верить, но я как-то плохо представляю себе моего голубоглазого смуглого ученика в безупречно белой поварской куртке (все это делает его похожим на сиамского кота, если только сиамский кот может аккуратно взбивать серебряным венчиком ванильный сабайон, рассказывая желающим свою биографию) в роли хулигана, завсегдатая злачных мест, с вульгарной сигаретой за ухом и шипастым браслетом на правой руке. Тем не менее факты — вещь упрямая. В родном Марселе Франсуа и восьми классов не окончил, после смерти матери рос сиротой «при троюродном дяде», гонял на чужих мопедах. «Гонял» начало уже переходить в «угонял», когда хулиган вдруг бросил все в Марселе (несчастная любовь, коротко объяснил Франсуа) и подался в Париж, где пошел работать официантом — а кем же еще?.. — в знаменитое парижское брассери «Две мартышки».

Дальше — история сказочная. Поздно вечером заглянул на кухню, стало интересно, попросил разрешения посмотреть, увлекся, помогал повару, окончил курсы, поехал в Лондон, работал там во французском ресторане, но уже со звездой Мишлена. Участвовал в конкурсах, награжден, отмечен… Вернулся в Париж только для того, чтобы махнуть в Сенегал, поработал во дворце у принца, вернулся, какое-то время был счастлив, но около Эйфелевой башни опять заскучал… И вот теперь впереди — Москва. Едет по приглашению модного устричного бара, будет там шеф-поваром.

— И лучше бы мне все-таки уже уметь читать вывески «Получение багажа» и «Касса не работает», когда я приземлюсь в Шереметьево, — прищурился Франсуа.

Я была с ним совершенно согласна. И мы начали учиться читать. И только тогда я поняла, как же ему было тяжело в школе. Все, что не обладало формой, вкусом и запахом, было для Франсуа абстрактно, то есть знаковая часть реальности его не интересовала вообще. Мысль, что нам надо как-то одолеть правила произношения ударных и безударных слогов, приводила меня в ужас. Он, насупившись, выводил в тоненькой тетради чужеземные буквы, но прошла неделя, за ней вторая, а из тридцати трех твердо усвоены были только три: а, е и о. И что обидно, он действительно был не в состоянии запомнить. Чудовищная способность отличников — внушить себе, что то, что неинтересно, на самом деле интересно, — у него отсутствовала начисто.