Читать «Европа-45. Европа-Запад» онлайн - страница 423

Это лицо, эту шею видел Пиппо два года назад возле отеля Кампо Императоре в Гран-Сассо. Только тогда шею облегал воротник эсэсовского мундира и чернел на ней ремешок от бинокля.

— Скорцени! — закричал Пиппо.— Скорце...

Он не успел досказать это имя. Двухметровый Скорцени выскочил из-за стола и одним ударом сбил Пиппо с ног. К нему присоединились и другие. Прыгали прямо на беззащитного юношу, молча топтали его ногами, колотили чем попало.

— Никто не скроется от Христа. Никто.— мелко крестясь, произнес отец приор.

Монахи испуганно притихли за столом. На их глазах совершалось зло, наибольший грех, тяжелейшее святотатство — сакрилегиум — на их глазах убивали человека, пришедшего в святую обитель.

Но отец приор крестился мелко и быстро и бормотал что-то, вероятно молитву, и монахи тоже закрестились и забубнили...

Негоже было творить сакрилегиум в монастыре, и через полчаса черная машина с капитолийской волчицей на радиаторе выскочила из ворот обители.

Два человечка с раскоряченными ногами, присев под волчицей, сосали ее бешеное молоко. А в машине над чем-то покрытым черной рясой сидели два с прямыми спинами монаха и пристально всматривались в шоссе, стелившееся под колесами машины.

Солнце взошло над горами и поливало своими щедрыми лучами беспредельное море. Море было пустынное, горы пустынны, шоссе пустынно. В одном месте шоссе делало крутой изгиб, обвивая петлей высокую скалу, нависшую над самым морем. Скала была розово-серая, будто волчий язык.

Машина заскрежетала тормозами и остановилась. Из нее полетело вниз, в море, что-то большое, завернутое в старую монашью рясу. После этого машина помчалась назад, в обитель, высившуюся в горах, как угроза всему живущему.

Клодина прождала Пиппо целый день. Сидела на берегу моря, пока закатилось солнце. Пиппо не было.

Солнце упало за море, а на небе кто-то разбросал огненные серпы, и они бежали над морем, летели, мчались и раздирали небо на куски, раздирали море, раздирали ее сердце.

Чуяло это сердце, что не вернется Пиппо никогда.

СЛУШАЙТЕ ВСЕ!

Расшатанный поезд убегал от солнца. Солнце протянуло свои желтоватые руки-лучи, чтобы добраться до зеленых стареньких вагонов, но паровоз, весь в масле и покрытый копотью, задорно вскрикивал, подтягивал к себе вагоны и гнал все дальше и дальше. По обочинам железнодорожной колеи лежали вспаханные поля. От жирной пашни вздымался легкий пар, солнечные лучи скользили по земле, словно ласкали. Михаилу вспомнились ласковые строки Павла Тычины: «Хтось гладив ниви, так нiжно гладив...» Погладить свою родную землю! Выскочить из вагона, припасть к ней лицом, вдыхать ее запахи... Земля родная пахнет слаще, чем земли всего мира...

Он возвращался домой. Он был уже дома, приближался к родным местам.

Видел спаленные села, разрушенные вокзалы, вырубленные леса и сады. Но когда выходил из вагона на маленьких станциях во время коротких остановок, то видел женщин, которые выносили к поезду кольца колбас, сало, помидоры, слышал родную речь, и ему хотелось кричать от радости: народ жив! Народ жив и на этой изувеченной, испепеленной, обезображенной земле. Народ был вечен, и земля вечна, и вскоре снова зацветет она, как цвела до войны.