Читать «Красный падаван-2: Наш человек на небе» онлайн - страница 203

- Двуул! Ты боишься щекотки?!

- О, Кавила!.. — сказал механик, указывая присоской на сражающихся ситхов, — смотри: хорошо-хорошо!..

Зрелище сталкивающихся багровых клинков, прямо скажем, производило впечатление.

Шпион стоял почти неподвижно, только лишь отражая удары. Ученик Вейдера кружился вокруг него, бил беспрерывно, прорубая защиту, вкладывая в  каждую атаку мощь, мастерство, ярость. Его меч вращался, как резец в токарном станке, стачивая... нет. Нет, показалось. Шпион стоял. И отражал все удары.

А затем в один миг, когда движения Старкиллера чуть замедлились и стали не так точны и яростны, «муха» ударила его, в знакомой уже манере — коротко и быстро.

Старкиллер всё же был очень хорошим бойцом: он успел отстраниться. Багровый клинок шпиона не рассёк ему грудь, лишь на несколько сантиметров вошёл под правую ключицу.

Юноша упал на колени, выронив погасший меч. Он вскинул левую руку, защищаясь, складывая пальцы в какой-то знак, и Колю словно из ушата окатило — так холодно стало в ангаре. Шпион уже отвёл оружие для второго, последнего удара, но вдруг отпрыгнул в сторону.

Командующий Особым Белорусским фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский снова занёс шашку. Клинки, — металлический и огненный, — схлестнулись. Срубленная пластина златоустовской стали с тусклым звоном упала на палубу.

Шпион выкинул левую руку и схватил Рокоссовского за горло, одним усилием отрывая от пола. Коля, сбрасывая наконец оцепенение, ринулся на помощь — и все вдруг ринулись, по-прежнему не рискуя стрелять. Но прежде, чем кто-либо успел хоть что-то предпринять, в вытянутую коричневую руку впились клыки.

Трусливый, обжористый, слюнявый пёс с обидной кличкой Гитлер обожал Рокоссовского — да и то сказать: трудно было не любить Рокоссовского. Знал пёс, что наверняка будет убит, — не мог не чувствовать звериной своей сутью, — и всё же прыгнул на обидчика.

Шпион стряхнул Гитлера на палубу, ударом ноги отшвырнул в сторону. Скрежеща неисправным динамиком, повернулся к Старкиллеру — но того уже оттаскивал в сторону Мясников; развернулся добить Рокоссовского — но перед ним как из-под земли вырос комсомолец Николай Половинкин.

- Не трогать! — сказал Коля. И включил световой меч Старкиллера, который только что подобрал.

Шпион попытался что-то сказать, но динамик окончательно заклинило, и он, как испорченная грампластинка у деда в Саратове, скрежетал одну лишь букву «ю».

«Товарищ коммунист!..», подумал Коля, «Ты должен в бой вступать первым, а выходить из боя последним. Во всякую минуту ты должен уметь взять в руки винтовку и личным примером показать, что коммунист умеет не только благородно жить, но и достойно умереть!»

Он ощерился, поигрывая, — не винтовкой! — световым мечом. Рукоять, ещё тёплая после Старкиллера, лежала в ладони надёжно и радостно. «Муха», словно сожалея о чём-то, покачала уродливой металлической головой, подняла меч, быстро и небрежно ударила. Коля парировал удар, на этот  раз полностью полагаясь на оружие.

Меч Старкиллера не подвёл.

Вся масса оружия была сосредоточена в короткой и удобной рукояти, багровый плазменный клинок ничего не весил, и Коля сделал то, что показалось ему наиболее естественным: он начал работать мечом, как ножом. Лезвие металось перед ним в горизонтальной плоскости, словно большой огненный веер. «Муха» била короткими быстрыми ударами, но всякий раз натыкалась на этот веер, и отступала, и скрежетала своё бесконечное «ю», и атаки становились всё длиннее и изощрённее.