Читать «В синих цветах» онлайн - страница 47

…— В шестьдесят седьмом, в Кисловодске флигель, куда меня поместили, на отшибе стоял. Кругом сад дикий, заброшенный… Некоторым чинарам лет по двести, наверное… Кипарисы… Орехи могучие, раскидистые. Всюду плющ по веткам вьется. Проснулась я рано. На воздух сразу выкатилась… и стоп-кран. Туман вокруг. Все заволок, размыл. Ветка над головой только прорисуется, моргнуть не успеешь, а она уж исчезла, растаяла… И ни единого звука… Долго-долго… Ни единого…

Галина не выговаривала — выдыхала слова. С такой трепетной сокровенностью, как будто от малейшего перепада ее голоса могло что-то рухнуть, оборваться в том миражном рассвете.

— Даже намека на звук не рождалось… А когда туман все-таки дрогнул, я… заснула… Сколько проспала — не знаю. Проснулась — туман исчез. Хотя небо все заволочено. Как в предгрозье… А разбудили меня птичьи голоса… Вернее — странность, надрывность в щебете том. Сначала понять ничего не могла. И птиц в листве не разглядеть. Вперед проехала мимо чинары старой, что от самой земли под углом расти начинала, а затем выпрямлялась резко. Обернулась, посмотрела вверх… Тогда и углядела… Высоко на стволе. Под самой кроной почти… Пичуга на голой веточке капелькой распушилась, дрожит, криком исходит! Тут же вторая подоспела. Тоже всклокоченная. Крыльями бьют, надрываются, словно грозят кому-то. Вспорхнули, пометались-пометались наискось, вдоль ствола — шасть! Местами на лету поменялись и разом зависли головками вниз, на ветке одной. Бушуют, ярятся… А в глазенках такой страх! Даже мне видно. Догадалась я наконец за взглядом птах проследить… Ба-ба-ба! По стволу вверх летучая мышь карабкается… Сильная, крупная. Под шерсткой гладкой, темно-коричневой, что искрой серебряной припушена, лопатки литые, мускулистые ходят. Крылья резиновые, перепончатые черным веером распахнуты. Коготки, как крючья, за ствол цепляются… Все выше, выше слепая ползет. А пичуги с ветки на ветку мечутся, негодуют! Господи, думаю, да чего же вы так уж трепыхаетесь зря? Ведь слепая она. Какой вам от нее страх? Хотя и больше вас вдвое, зато беспомощная она на свету. Вдруг как по башке меня хватило!.. Ведь у птах у этих наверху гнездо, поди! И откуда им все, как мне, про эту мышь понимать?! А мышь лезет и лезет. Вдруг та из пичуг, что поменьше, камнем с ветки вниз и клювом мышь в голову — шарах! Мышь как током прошило! Тут вторая птаха вслед — хрясь вражину по башке! С такой силой, что слышно. Ей-богу! Почудилось, помню, что вскрикнула мышь! Вжалась в ствол и… вбок попятилась. Птицы как заверещат! Как кинутся на нее снова! Одна другую перехлестывает! В раж вошли! Что твои коршуны!.. Мышь пятилась сначала, а потом развернулась и вниз, наутек, бедняга… Хоть щель найти какую. Забиться, спрятаться!.. А птахи еще пуще бьют… Как бешеные!.. — Галина схватила чашку, судорожно глотнула. Словно кошмар прогнать спешила… — Иногда я себе мышью той кажусь… Куда карабкаюсь?.. Зачем?..

Он ушел, пообещав Галине позвонить в конце недели… Но так и не позвонил. Ни в конце недели, ни на следующей, ни через месяц… Причин было много: срочный очерк, болезнь жены, неожиданная командировка в Тбилиси, приезд друга из Мурманска, гастроли французского театра под руководством Планшона, трансляция хоккейных матчей сборной с профессионалами НХЛ… Всякий раз он пытался спрятаться, укрыться за всеми этими «объективными» обстоятельствами, страшась признаться себе в жалкой несостоятельности. В том, что он — здоровый и сильный — не только ничего не пытается сделать, чтобы хоть как-то скрасить жизнь Галины, но, изыскивая разные оправдания, по сути, боится снова увидеть ее глаза, соприкоснуться со всей беспощадностью жизни бывшей подруги.