Читать «Норманны и Киевская Русь» онлайн - страница 15

Термин «русин» упоминается в одном киевском памятнике второй половины XIII века – в «Посмертных чудесах св. Николая», где вполне может быть истолкован в предполагаемом значении. Во всяком случае этот русин принадлежит к дружинной среде, так как владеет захваченными в походе пленниками и имеет несколько коней, притом верующий христианин.

Итак, первая статья Древнейшей правды имеет, по моему мнению, следующий смысл. После ограничения кровной мести кругом родственников идет перечень социальных категорий, мужей, подлежащих 40-гривенной вире, «аще не будеть кто мьстя»: русин – старший дружинник, лицо наиболее близкое к князю; гридин – младший дружинник; купец – славянский или норманнский «гость», под каким именем он и выступает в договорах; наконец, ябетник и мечник – лица, выполняющие судебно-административные функции. Все категории перечислены в порядке их значения и роли в Киевской Руси.

[Доказательства норманнства Руси]

Письменные памятники подтвердили взгляд на русь как дружину, но исходным моментом для такого взгляда послужило то, что русью первоначально называлась у финнов и славян норманнская дружина. Там, где русь акклиматизируется и славянизируется, она сама себе усваивает это имя, и, по мере того как идет процесс славянизации верхушки Киевского государства, русь из сословного термина превращается в этнический и территориальный. Как это происходило, будет видно из краткого обзора политической истории Киевского государства, а сейчас я попытаюсь подтвердить первоначальное норманнство руси.

На то, что термин «русь» возник на севере, в славяно-финской среде, указывает топонимика Новгородской земли, где, как ни в каком другом месте, сохранился корень «рус» в названиях рек и населенных пунктов. Данные топонимики подтверждают ту мысль, что Новгородско-Ладожский район мог быть тем местом, где впервые {стр. 12} возникло государственное образование норманнов на нашей территории, впрочем довольно кратковременное.

Что русь еще в первой половине X века состояла из норманнов подтверждает цитированный выше трактат Константина Багрянородного. Описывая «полное опасностей» плавание руссов в Константинополь, он перечисляет днепровские пороги, через которые приходится им пробираться, и дает названия порогов по-русски (ρωσίστί) и по-славянски (σκλαβινιστι). Славянские названия удовлетворительно объяснимы из славянских языков. Например, (1) Εσσουπῆ – что Багрянородный переводит «не спи» – славянское «не съпи!»; (2) Οστροβουνιπραχ – «остров порога» – слав. «островной прагъ»; (4) Νεασητ – «потому что пеликаны гнездятся на его скалах» – слав. «ненасытец»; (5) Βουλνιπραχ – «потому что он образует большой водоворот» – слав. «вълны праг». А как обстоит дело с русскими названиями? Вполне ожиданным оказывается их происхождение от скандинавских корней: (2) Ουλβορσι – Holmfors (Holm – остров, fors – водопад, быстрина, порог); (3) Γελανδρι – «шум порога» – сканд. причастие gellandi (шумящий, звенящий); (4) Αειφορ – Eiforr, Aeyforr, Eyforr (вечно бегущий, вечно стремящийся); (5) Βαρουφορος – Barufors (порог волны: baru – волна, fors – водопад).