Читать «Слезы Чёрной речки» онлайн - страница 45

Появление Лехи для бабки Матрены было настоящим праздником. Она знала, что он никогда не проедет мимо, всегда остановится и выкурит в обществе словоохотливой бабуси свою знаменитую самокрутку. Процесс сворачивания и наслаждения отравой длился не менее получаса, и за это время бабка успевала наговориться всласть.

— Эх, милай! То ли дело было в наше время! Шишки кедровые — как ананасы! Соболя — черные! А золота скоко — ужасть! Бывало, копнешь лопатой да на лоток, а они — самородки — тараканами так и сыплются, так и сыплются! — говорила старуха, показывая свой изогнувшийся ноготь, сравнивала с ним самородки.

— Ой ли, бабка, врешь ведь! — выпуская из ноздрей дым, зажигал Матрену Леха.

— Вот те хрест! — торопливо крестилась та. — Не вру и тебе не советую. А вот помню, однакось, в одном месте шурх били, а от тэнь во каки голуби шли!

Бабка Матрена сжимала в кулак свои иссохшие и скрюченные от холодной воды пальцы и напущенно махала ими у Лехи перед лицом.

— Ой да не поверю! Где это такое было? — стараясь казаться хладнокровным, спрашивал Алексей в надежде выведать, где находится тот шурф.

— Ой ли? А ты, однако, парень с головой! Хочешь на дармовщинку соленый огурец скушать, — хитро прищурив маленькие глазки, хохотала бабка. — Где ты хош раз видал старателя, кто золотой шурх тебе покажет?

— А ты, бабка, тоже не дура! Хочешь, чтобы тебя в этом шурфе похоронили? Что же это ты говоришь, самородки по килограмму шли, а сама в рваном платье ходишь! Всю жизнь на золоте прожила, а в нищете помирать собираешься! — уже сочувствовал Леха.

— Э-э-э! Мал ты еще, однако, не знаешь мудрой пословицы, что на золоте да на соболях не будешь богатым, а будешь горбатым! — отвечала Матрена и смотрела куда-то вдаль, на далекий Екатериновский хребет, у подножия которого прошла вся ее жизнь...

Андрей начинал возмущаться: за бесполезными разговорами терялось драгоценное время. Дорога до Петропавловского прииска, куда им предстояло идти, была далека и тяжела. Лошади в ожидании стояли под грузом. Пора трогаться в путь, а бабка с Лехой все милуются пустыми словами, словно любовники. И неизвестно, сколько мог еще продолжаться разговор, если бы Андрей не схватился за кнут.

Завидев в руках товарища орудие шоковой терапии, Леха быстро выбросил недокуренную самокрутку, вскочил на ноги и, прощально чмокнув бабку Матрену в щеку, довольно проворно вскочил на своего мерина. Растроганная бабка, не видевшая мужских знаков внимания уже более шестидесяти лет, тоже вскочила с завалинки и, сбросив с колен возмущенного кота, уставилась на Леху. Казалось, поцелуй ее Леха еще раз, она бы точно сказала, где находится золотоносный шурф.

За Екатерининским прииском конная тропа сбежала к руслу реки и пошла по каменистой старице под тенью тальниковой прохлады.

Взглянув на воду, Леха оживился, закрутился в седле и, несмотря на свою меланхоличность, привстал на стременах, стараясь высмотреть в ржавой воде серебристые бока стремительных хариусов. Алексей был страстным рыболовом. Оказавшись рядом с водоемом, он менялся до неузнаваемости. Мгновенно исчезали лень, спокойствие и нерасторопность. В достижении своей заветной цели Леха становился заводным, предприимчивым и настойчивым. Вылавливая из глубины реки юрких черноспинных хариусов, рыжебоких ленков и большеголовых тайменей, он часами терпеливо пускал по струе свою мудреную, собственного изобретения снасть до тех пор, пока в прозрачной воде еще были видны осторожные тени рыбы. С его ловкостью и знанием дела могли сравниться лишь самые опытные и бывалые рыболовы. Он мог часами стоять по колено в холодной воде, продираться сквозь переплетения тальниковых зарослей, где сам черт ногу сломит, к желанным ямам. Без устали Алексей заводил и пускал по струе хитро сплетенную мушку-обманку в ожидании того момента, когда на крючке затрепещется волнующая душу и сердце добыча. В такие моменты он походил на застывшую перед броском рысь, на ожидающего появления мыши соболя, на замеревшего в стойке лисовина. При неудаче он не сердился, а лишь, рассеянно улыбаясь, корил себя. Когда же на снизке из тальникового прутика висела солидная гирлянда, парень с нескрываемой детской радостью, с чувством до конца выполненного долга важничал и неторопливо, с расстановкой хвалил себя: