Читать «Женщина с бумажными цветами» онлайн - страница 22
Донато Карризи
– Когда-нибудь в будущем, – говорил мне Гузман, – у каждой семьи будет такой человек, который за ужином сядет вместе со всеми за стол и станет рассказывать истории. И это войдет в норму, вот увидишь. Это будет как домашний театр.
Гузман говорил на многих языках – результат долгих путешествий с матерью, – а потому его без труда понимали везде, где бы он ни появился. Ему удавалось ездить бесплатно, потому что в вагонах поездов и на кораблях всегда находился какой-нибудь скучающий богач или компания друзей, согласная оплатить ему билет, только бы он развлекал их рассказами. А говорить он мог часами, поскольку багаж историй у него был неистощим.
Однажды в Лондоне он попытался применить старый трюк с рестораном. В зале в одиночестве ужинала пожилая дама. Она была уже далеко не девочка, но преподнести себя умела: на ней было элегантное вечернее платье и куча драгоценностей. Гузман решил, что она будет не прочь увидеть рядом с собой молодого гостя, который по достоинству оценит ее старания выглядеть привлекательной. И он уселся к ней за столик.
– Вы чувствуете запах увядших цветов и ладана, исходящий от моего фрака?
– Я узнаю этот фрак, он принадлежал одному проходимцу, охотнику за привидениями.
Она уставилась на него своими ледяными голубыми глазами и очень серьезно прибавила:
– С тех пор как я умерла, я каждый вечер поджидаю его здесь.
Наверное, на лице Гузмана отразилось полное обалдение, потому что старуха вдруг громко расхохоталась, ничуть не заботясь о том, что о ней подумают за соседними столиками.
– Откуда вы узнали…
– Когда мне рассказали о тебе, я подумала, что единственным способом с тобой познакомиться будет явиться в ресторан одной. Я тут уже с неделю тебя караулю. Что-то ты припозднился, Гузман, – с упреком произнесла она.
– Прошу прощения, – пробормотал он в свое оправдание, не понимая, за что, собственно, извиняется.
– А скажи-ка, мой мальчик, ты мог бы рассказать настоящую историю? Под настоящей я не имею в виду правдивую – я уже слишком стара для такой жестокой штуки, как правда, – но такую, что входит в брюхо, прежде чем подняться к сердцу. Одну из тех, что волнуют до дрожи и в то же время занимательны и трогательны, как никакие истории в мире.
– Что же это за история? – спросил Гузман, которому впервые самому стало любопытно.
– Ясное дело, моя.
18
Ее звали Эва Мольнар, родом она была из Венгрии, и ей исполнился девяносто один год. У нее тоже была своя страсть, свое наваждение: альпинизм.
За долгую жизнь она совершила столько невероятного…
Покоряла самые неприступные вершины мира, принимала вызов самых крутых и смертельно опасных скальных стенок. Ей удалось побороть боль и нечеловеческое напряжение, удалось устоять перед зовом пустоты, призывавшей сдаться. И все ради того, чтобы полюбоваться пейзажем, доступным взглядам лишь немногих избранных.