Читать «Дьяволина Горького» онлайн - страница 39

Однажды Катерина Павловна отвела меня в сторону и попросила спасти Максима, потому что его отец о нем не заботится, а если ругает подчас, то от этого только хуже. Поговори, дескать, с Алексеем, пусть возвращается в Советский Союз хотя бы ради Максима. Он дома получит работу, наконец чем-нибудь займется и бросит пить, иначе не бросит ведь. Я как мать прошу, сказала она, а не только от имени партии.

Я ничего ей не обещала. И не призналась, что Алексей уже говорил об этом со мной, причем по своей инициативе. Ему было ясно, что Максим, не имея образования, может работать только чекистом. В 1918-м Алексей устроил его в ЧК через Дзержинского. Со своими друзьями чекистами Максим бесчинствовал в деревнях, реквизировал хлеб, пришлось, опять же через Дзержинского, забирать парня из чрезвычайки, но он даже дипкурьером не смог работать.

Максиму действительно было плохо в Италии. Мура в Сорренто приезжала редко, Крючков часто отлучался в Берлин и Москву, и переводить письма отца на немецкий и на французский нередко приходилось Максиму. Ну и что в том хорошего, если сын, вместо того, чтобы вырабатывать свое мнение, только передает мысли отца? Максим был расхлябанным, невнимательным, не мог ни на чем сконцентрироваться – на скорую руку состряпает перевод, вскочит на мотоцикл и умчится. Он часто нас зазывал с собой, но Ракицкий не ехал из принципа, я была занята, Тимоша ссылалась на ребенка, а потом на двоих, ведь горничная – не няня, детей на нее не оставишь. Алексей же, который на мотоцикл никогда не садился, иногда брал извозчика и отправлялся в Неаполь на какое-нибудь народное празднество, и сына с собою брал, который как раз от него и бегал. Одиночества Максим не переносил, свои забавы, какие бы они ни были, ему требовалось с кем-то делить. Из-за своей рассеянности он не мог дочитать ни одну книгу, хотя у Алексея в библиотеке были все шедевры, когда-либо опубликованные по-русски. Больше всего ему нравилось ходить в кино, он готов был смотреть по четыре-пять фильмов в день.

Алексей являл собой полную противоположность сына, он был человеком – если не сказать рабом – долга. Писал неимоверное количество писем, отвечая даже на самые идиотские, прочитывал до конца, с карандашом в руке все самые бездарные рукописи и смертельно от этого уставал, как и от ежедневной обязательной порции своих писаний, словом, был алкоголиком безо всякой выпивки. И говорил в свое оправдание, что Толстой вон писал по сто писем в день. Для успокоения души нужны были и эти бессчетные гости, с которыми он толковал, философствовал, обсуждал политику, сплетничал, – все эти выдающиеся писатели, режиссеры, мыслители, артисты, певцы и врачи, которые по приезде в Сорренто делались такими же инфантильными, как Максим.