Читать «Железные люди (сборник)» онлайн - страница 117

У семьи Лепихиных двухэтажная громадина дома казалась островом посреди цветочного океана. Космея, календула, петунья, виола, флоксы, пионы, лилии, ранункулюсы… Ждали солнечного сигнала готовые «выстрелить» бутоны, полыхали буйным фейерверком зрелые соцветия, и печально клонились к земле «постаревшие» цветочные «головы», но даже в ореоле осыпающихся лепестков они все еще сохраняли шарм тихого увядания.

Всю весну супруги разбивали клумбы, причем каждый на свой манер. У Татьяны цветы росли по принципу, который дядя Гриша называл «взбей-харавей»: хаотично и беспорядочно переплетались желтые лилии и алые рудебекии. В бешеном вихре смешивались васильки и ноготки. Посреди виол проклевывались маргаритки, и всюду рассыпались обычные луговые ромашки. Их Татьяна не позволяла выдергивать, даже если ромашки «поселились» не на своем месте – посреди капусты или в свекле, в рассаде астр или среди пионов. Цветочные грядки у нее порой имели причудливую форму – не то овалы, не то слегка скругленные прямоугольники, живописно обложенные по краям булыжниками из ближайшего ручья.

Дядя Гриша делал жене выговоры:

– Да что у тебя всё эдак бестолково? Никакого порядка!

У него самого все клумбы были идеально круглыми, как по циркулю. Иногда прямоугольными, словно по линейке. И цветы на грядках стояли, как матросы во время построения на палубе, – прямые, подтянутые, аккуратные, каждый сорт на своем месте.

Гордостью дяди Гриши стала огромная круглая клумба, поделенная на шесть равных секторов. В каждом секторе свой вид цветочных войск: белые и лиловые петуньи, агератум мексиканский, циннии, тигридии, эхинацея и хризантемы. Память капитана цветочной флотилии неумолимо слабела, поэтому дядя Гриша придумывал цветам собственные имена. Например, хризантемы за разветвленные листики он называл «оленьи рога». Эхинацею – «матрешки». Перед закатом эхинацея прижимала лепестки к стеблю, будто собирала их в юбку, и потому напоминала дяде Грише самую пузатую из кукол – Матрёну-прародительницу.

По форме круглая клумба отдаленно походила на штурвал. В центре «штурвала» распустились «звездочки» – цветы-переселенцы с юга. Пока позволяло здоровье, каждый год дядя Гриша уезжал из Паутинки в южный городок Хадыженск – проведать свою малую родину, навестить живущих там сестер. «Перелётный у нас дед! К осени – на юг, к лету – на север», – смеялись внуки и сыновья.

Всякий раз дядя Гриша привозил с Кавказа тамошних растений – цветы, кусты, деревца. Они плохо приживались в суровом вологодском краю, несмотря на самую тщательную заботу, и все же дяде Грише удалось развести в Паутинке цветочки, которые вся семья единогласно, не сговариваясь, окрестила «звездочками». Их настоящего названия не знал и сам дядя Гриша. В Хадыженске эти цветы почитались за сорняк, но дядя Гриша сумел рассмотреть в них особую красоту.

На пушистом стебле с листьями наподобие еловых лапок раскрывались пятиконечные соцветия, а вокруг словно вспыхивал ореол сияния, холодного, небесно-голубого. «Звездочки» рождали в сердцах наследников дяди Гриши тревогу, звали в путь. После созерцания небесно-голубых «огоньков» снились потомкам горцев скалы и ледяные реки, запах яблоневого сада у хаты «южной» бабушки Любы, пыльные улочки страдающего от жары городка, шум рынка, перестук поездов, соленые брызги с Черного моря. Голубые цветы, похожие на ледяные кристаллы, они словно служили намеком на то, что все люди в этом мире не более чем переселенцы, только не с юга на север, а из жизни в смерть.