Читать «Нижегородский откос» онлайн - страница 83

Утром прислуга развозила всех по домам на извозчиках, которые к тому времени, образовав целый обоз подле «Повара», уже нетерпеливо поджидали щедрых пассажиров.

Как загнанная лошадь, Сенька уходил к себе под лестницу, не раздеваясь, падал бездыханным на кровать. Никодим уже храпел рядом.

Иногда Сенька только успевал заснуть, как его опять будили. Звенел испуганно над самой головой неумолимый звонок. Шансонетка или гость требовали то сменить белье, то лимонаду. Тревоги и хлопоты в неурочное время и вознаграждались жирнее: кастелянше давали, буфетчику давали, Сеньке давали на чай. Все рвали с гостя.

Сенька об этом поделился с Поликарпом. Тот ответил:

— Э, брат. Тут кичиться своей чистотой перед ближним и смешно, и глупо. Принимай жизнь такой, какая она есть. И я лягался сначала да искал справедливость, набил шишку на лоб и угомонился. Здесь каждый кого-нибудь облапошивает. Хозяин — посетителей, посетители — обывателей, официантки и шансонетки — тоже не святые. Повара пользуются от поставщиков снеди; не подмажут — повара забракуют мясо, рыбу, молоко, овощи, фрукты… А это для поставщиков — смерть. Ну и подмазывают да еще благодарят, что повара не погнушались, взяли. А за все, в сущности, расплачивается крестьянин. Это ему недодают за продукты, за те самые продукты, за которые тут огребают бесстыдно. За воз картошки и капусты пригородному мужику дают столько, сколько платит нэпман за одно «европейское» блюдо. И мужик еще снимает шапку, благодарит шеф-повара, называет «благодетелем». Да, одному крестьянину сорвать не с кого, он живет тем, что посеял, снял, вырастил. Мы, кухонные мужики, от других не отстаем. Сперва мне было и стыдно и неловко брать с кухни. Товарищи решили, что я у хозяина доносчик, и я поневоле сдался. Если бы с кухни не тащил, меня извели бы, оклеветали перед хозяином… Да, брат. Удержаться одному честному среди двадцати бесчестных совершенно немыслимо. Это все равно, как удержаться одному здоровому от заразы, живя вместе с двадцатью остро заразными. Да ты и сам знаешь это теперь, когда побывал в шкуре шестерки. Тут до меня кухонным мужиком работал один студент-медик. Начал донкихотствовать: это гнусно, товарищи! Это бесчестно! Кто бы он ни был, наш хозяин, но воровство есть воровство, останемся на высоте моральных личностей… Ему никто не возразил, но один раз он съел тарелку щей и был срочно отправлен в больницу в карете «скорой помощи». А оттуда в анатомичку. На его трупе обучались товарищи анатомии. А он был медик последнего курса и надежда двух милых старичков из села Лыскова. Смотри, чтобы не случилось нечто подобное и с тобой. Ты, чай, не перечишь никому?

— Пока не перечу, все приглядываюсь.

— Ну и слава богу.

И все-таки Сенька не остерегся.

В одном из номеров, им обслуживаемых, помещалась хорошенькая хористка Светочка. Она была всех моложе, поступила в хор со школьной скамьи на танцевальное амплуа. Танцевала она не ахти уж как, но была свежа, мила и чиста, никого не привечала и от приглашений посетителей к столу решительно отказывалась. Она не скрывала своей брезгливости к этому быту и открыто заявляла, что как только сколотит на приданое, тут же выйдет замуж и уйдет из хора. Она была для всех гостей приманкой. «Мамаша» ее тщательно оберегала, ибо это было и очень выгодно для нее самой. Уязвленные неприступностью Светы нэпманы, каждый украдкой от другого, совали «мамаше» деньги, надеясь на ее содействие. «Мамаша» деньги брала, обещала свое содействие, но с исполнением вовсе не торопилась. Вскоре на ярмарке образовалась группа лиц, которые поставили себе целью «взять крепость приступом». Говорят, что состоялось даже пари насчет взятия этой «крепости» между одним сибиряком, торговцем меховыми изделиями, богачом и волокитой, привезшим уйму чернобурых лисиц, песцов, бобров, котиков, и каким-то восточным человеком. Сибиряк в случае проигрыша терял вагон чернобурых лисиц, а персиянин — баржу шепталы. Сибиряк даже назначил срок, в который он эту победу увенчает сногсшибательной попойкой. Срок приближался. Разговоры вокруг единоборства двух «китов» приобретали характер всеобщей ярмарочной сенсации. «Повар» набивался завсегдатаями до отказа каждую ночь. Прислуга ходила с оттопыренными от денег карманами, выручка ресторана достигла небывалой суммы. А Светлана, однако, ни разу не спускалась в зал к столикам. И «киты» не смогли с ней даже познакомиться.