Читать «Нижегородский откос» онлайн - страница 37
Николай Иванович Кочин
— Из на-пе-ча-тан-ных! — прокричал он еще более зычно.
И тогда на него стали глядеть, вернее, разглядывать.
Да, да! Нечего разглядывать! В местной газете уже напечатано то, что он хочет прочитать. И хоть читать его никто не приглашал, он начал с нажимом на «о», по-нижегородски, искажая ударения в словах, нарушая стихотворный ритм. Это стихотворение (единственное) было случайно напечатано к празднику МЮД и провозглашало неминуемую и быструю гибель капитализма в этом году, прославляло молодежь, готовую умереть за мировую революцию.
Он читал, закрыв глаза, протянув над столом руки:
Стояла свинцовая тишина. Хозяйка в ужасе застыла на месте и переводила глаза с одного гостя на другого; она искала ответа на вопрос: как оказался здесь у нее, в приличном обществе, «такой красный». И каждый, к кому обращался ее взгляд, пожимал недоуменно плечами, оправдываясь. Она мысленно умоляла каждого, кто бы смог замять эту бестактность. Но никто не решился. И когда Сенька кончил читать и открыл глаза, он увидел окаменелые лица.
— Вот поэзия, идейно выраженная и злободневная, а все остальное — лабуда!
Он плюхнулся на стул и стал искать сочувственного взгляда. Но каждый от него отворачивался. Несмотря на опьянение, он чувствовал, что вокруг него образовалось как бы невидимое кольцо отчуждения. Качаясь от самогона (и все качалось: люстра с хрустальными подвесками, бархатные портьеры, стол с закусками, кружева на пышном бюсте хозяйки), он подошел к хозяйке, пробормотал:
— Мерси, мадам!
Накинул на плечи шубенку, нахлобучил красноармейскую, братом подаренную шапку и вышел.
— Осколки разбитого вдребезги, — проворчал он во дворе.
Когда он ушел, за столом возобновился разговор:
— Пролеткультовец?
— Хуже. Санкюлот.
— Из красных?
— Похлеще. Стадный тип. Парень с околицы.
— Какой шокинг! И как он сюда попал?
— Все это сердоболие либерального Адамовича.
— Господа! — сказал Адамович. — Этот парень с околицы каждый день штудирует Канта.
— Не в коня корм.
— Неправда. Пока он ничего не понимает, но читает зверски. И чем очевиднее для него, что он не понимает, тем больше развивается упорство понять. Господа, он долезет и до Канта. Он до всего доберется.
— Вот только такие нынче и долезают, — сказала хозяйка. — Ведь лезут во все, все хотят переделать, ни о чем не имея представления.
Опять заговорили о необходимости спасать русскую культуру и консолидироваться.
— Господа, — внес предложение Адамович. — Я прошу назвать наше новое общество «Мусагет». На бытовом языке это значит — предводитель муз. Так звали в древности Аполлона.
— К дьяволу эту затхлую мифологию, — ответил Кораллов, — назовем лучше — «Чехарда».
— «Чехарда»! Неплохо. Лучше не придумать, — послышались голоса.