Читать «Нижегородский откос» онлайн - страница 108

Она крепче обняла его и всхлипнула. Благоразумие, которым он старался расхолодить себя, разом было сломано. Чтобы не поддаваться все-таки охватившему его волнению, он начал отнимать от своих плеч ее руки.

Завязалась тихая, блаженная, мучительная, молчаливая борьба.

— Сенечка, и ты, золото мое, мной брезгуешь, — сказала она, и в голосе ее он услышал мольбу. — Ну чего уж тут мне тягаться с городскими, с которыми ты теперь знакомство свел. Учительницу в жены себе возьмешь или докторицу… А мы для тебя — бестолковые девки, которых ученые только на смех подымают.

— Это ты, Груня, зря, — ответил Сенька. — Глубоко заблуждаешься. Горе и нужда твоя образованному, может, ближе и понятнее, чем твоему соседу мужику. Вообще, все это вовсе не так просто, как ты думаешь… Кабы я свободен был да жил бы иначе…

— Ясное мое солнышко, — шептала она, — только от тебя свет и вижу. Позови меня на край света — тут же пойду. Смертыньку приму, только бы с тобой вместе.

Жадно ловила она его губы, впивалась в них надолго и не могла оторваться. И отрывалась только для того, чтобы произносить самые нежные, ласковые слова, употребляемые в деревенской любовной речи, на эти слова она была изобретательна и неистощима. Она точно помешалась, тесно-тесно прижималась к нему, ласкала его исступленно, точно хотела излить на него всю силу своей непотревоженной нежности, и не выпускала его из объятий ни на секунду.

— Поди сюда, — приказала она шепотом и увлекла его за собой на постель, постланную в заднем углу избы. Там было еще сумрачно, и он не различал, а вернее, угадывал перед собой ее разгоряченное лицо, слышал ее неистовое дыхание.

Когда он очнулся от горячего смятения, то вдруг прозрел, понял все: и то, что оба они еще были одинаково неискушенными в делах любви и что этот непреодолимый соблазн завел его в новые дебри.

«Что будем делать дальше? Глупо, воспользовался ее одиночеством. Преступная слабость». И, подавив в себе вздох раскаяния, сказал:

— Нехорошо я поступил.

— Полно утешать меня, — ответила она. — Я сама этого хотела и не раскаиваюсь. Я счастье испытала. Исстрадалась вся по настоящей-то ласке. Пусть уж лучше считают все, что я в самом деле такая, — прибавила она с внутренней горячностью.

— Какая такая? — воскликнул он. — Ты — святая. Лучше тебя никого нету.

— Ну уж и святая, всяк видит, невысоко я летаю. Я, Сенюшка, на сердце очень слабая, просто на ласку неутомима. И сама не знаю, что с собой делать. Радости-то сколько ты мне принес, милый мой, расхороший мой.

Нечто неправдоподобное, радостное, нежное до рыданий испытал он при этом и опять страстно обнял ее, и только тут он понял, как она близка ему, как до боли близка и необходима.

Они пробыли вместе до рассвета и все вспоминали, как создавали первую коммуну на помещичьей земле, пахать выходили с винтовками за плечами всем скопом, одни пахали, другие их охраняли от террора классовых врагов; как отбирали хлеб у кулаков для Красной Армии, объединяли бедноту, боролись с бандитами и дезертирами, с деревенской темнотой, с монашками, сеявшими смуту на селе; как ликвидировали неграмотность и ставили спектакли по пьесам Льва Толстого, которые исправлял на ходу для потребностей момента всемогущий и всезнающий Сенька.