Читать «Дороги и судьбы» онлайн - страница 267

Анна Андреевна сидела в том же кресле, встретила нас радостно. Сообщила, что сегодня не только ходила по коридору, "как большая", но и немного по лестнице...

Значит, опасность миновала, значит, выздоравливает. Так нам казалось в те минуты, и так казалось Ахматовой - она была веселой, говорливой, нечасто я ее видела такой! До слез рассмешила нас, рассказав с ей свойственным сатирическим блеском один забавный случай из своей жизни... Так и простились с ней, смеясь...

Через несколько дней мы с А. А. Реформатским уехали в Малеевку писательский Дом творчества около Рузы. Там я узнала, что все произошло так, как было задумано: в первых числах марта Анна Андреевна из больницы выписалась и вместе с Ниной Антоновной отправилась в санаторий в Домодедове. Там и скончалась.

Нет, не отечественная радиостанция, а английская, Би-би-си уведомила нас о нашем горе. А газеты - что? А "Литературка" - как? Я бы могла сейчас пойти в читальню и полистать газеты того года и тех чисел, но не считаю нужным тратить на это время. Ибо главное помню: ни один печатный орган не сообщил, ГДЕ москвичи смогут проститься с Ахматовой. Церковная панихида будет в Ленинграде, похоронят в Комарове, ну а нам-то, здешним, куда идти, чтобы поклониться ее праху? Неизвестно. Шестого утром я звонила друзьям в Москву, восьмого получила телеграмму. Выяснилось: гражданская панихида состоится в морге больницы им. Склифосовского. Прощание предполагалось поспешное, на него выделялся один час: с девяти до десяти утра. Что понятно: ведь не только гроб Ахматовой стоит в этом помещении, там в каждой комнате по гробу, и постоянно прибывают грузовики, привозящие новых усопших. Печати об этом сообщать было, видимо, неловко. А кроме того, боялись большого скопления народа в тесноте морга. И вот - промолчали. Но разумеется, все, кто хотел узнать, узнал, и скопление народа было...

Спрашивается: неужели нельзя было, не позорясь на весь мир с прощанием в морге, привезти тело Ахматовой в Центральный Дом литераторов? Нельзя. До сих пор не знаю, чего именно опасались наши секретари во главе с Фединым, Марковым и Воронковым. Кто-то говорил, что они не пожелали омрачать светлый праздник, Международный женский день, падающий на 8 Марта. С моей точки зрения, нет более лицемерного праздника (для наших широт, во всяком случае!), чем этот. "Все выносящего русского племени многострадальная мать!" - писал Некрасов. После революции и всех этих красивых слов о равноправии - многострадальной матери легче не стало. И поздравления, ею выслушиваемые, и цветы (мимозы, главным образом,- по сезону), и славословия на праздничных заседаниях - все это мне кажется не чем иным, как лестью, как стремлением отвлечь внимание женской половины населения от ее тяжкой доли. Таково мое личное мнение, и я никому его не навязываю. Некоторым нравится. Их дело.