Читать «Дороги и судьбы» онлайн - страница 124

В этой квартире принимали иностранных дипломатов, "деловых людей", харбинских тузов... Борис Юльевич призывал к себе в помощь Остроумовых мастеров легкой, по верхам скользящей светской болтовни. Ведь на хозяйку дома рассчитывать не приходилось: ни звука ни по-английски, ни по-французски, да и по-русски, если на то пошло, ни звука! Приличная светская беседа, на таких приемах полагающаяся, была для Корнаковой так же недоступна, как иностранный язык. Не умела ответить на простенькие, из любезности задаваемые вопросы, жалко улыбалась, кивала, как китайский болванчик... Право, если бы гостям не было известно, что это жена Бринера, ее вполне можно было принять за бедную родственницу...

А сегодня она была хозяйкой, она была главной, она была царицей! Ведь к ней, именно к ней, только к ней приехал уникальный гость: "Захотелось взглянуть, как ты живешь, Катюша!" Борис Юльевич был немедленно сброшен на второстепенную роль "Катюшиного мужа". Остальные в лице Остроумовых, их детей и Нйники заняли подобающие им места мужниных родственников, роли почти молчаливые... Да и что было сказать? Не тот был воздух для выдувания мыльных пузырей банальных фраз. Сегодня здесь говорил Шаляпин. Ему вторила Корнакова. Подавали изредка реплики Катюшин муж и его зять. Остальные безмолвствовали. Ах, с каким наслаждением побезмолвствовала бы тут и я! Но меня не было при этом.

Катерина Ивановна, счастливая, возбужденная большеглазая, встретила меня словами: "Наталья! Ну что бы вам прийти раньше! Он только что уехал!" Я спросила: "Кто?" - а сердце мое уже упало, уже догадалось - кто. В столовой остатки пиршества. Мне показали на отодвинутый стул: "Вот здесь он сидел!" Катерина Ивановна стала мне рассказывать, как все было: звонок, открыла жена повара Лю, и она, Катерина Ивановна, не веря ушам, услыхала из передней голос... Перебила Нника: "Тёткис, я первая услыхала и к вам побежала..." Перебивал и Борис Юльевич, тоже возбужденный и - непохоже на себя - многословный...

Их возбуждение заразило меня, я тоже радовалась, хохотала (изложили рассказанный Шаляпиным анекдот), восхищалась, восторгалась, а потом вдруг заплакала, осознав, чего я лишилась, что потеряла. Я могла сидеть около Шаляпина, видеть его, слышать его, мало кто может таким похвастаться, а у меня было рядом, само в руки шло, и мысль об этой потере долгие годы не давала мне покоя. Да и теперь иногда не дает...

***

Если премьера "Ночи перед рождеством" состоялась в январе 1936 года, то следующий спектакль с участием Реджи был показан, видимо, весной, в апреле, быть может. Это говорит логика. А память не говорит ничего. Ни того не помню, как спектакль был принят, ни себя в нем не помню.