Читать «Бремя: История Одной Души» онлайн - страница 2
Наталия Волкова
После выкорчевки виноградников я несколько дней не выходила из дома, говорила с заиканием, чем сильно напугала родных. Иногда слышала, как Дед, тяжело вздыхая, говорил сам с собой: «Э-э-э, а этот на кукурузе помешался, окаянный... Э-эх, какой виноград загубили... Будь они не ладны... Антихристы...».
«Значит, все это — не было ночным кошмаром», — думала я.
«Не могли бы вы вспомнить наиболее травмирующее событие вашего детства?» — вопрошали позже множество раз оценщики моего душевного состояния. И я всегда отвечала: «Виноградники... Они зарезали мои виноградники».
Каким страшным сопоставлением явится много лет спустя истинный смысл истребления винограда в то незабываемое трагическое утро. Откроется однажды метафоричность слова, метафоричность жизни. Сколько раз потом, повзрослев, опускаясь до самых низин своего существа, потакая дурным инстинктам, я сама ломала зародившиеся во мне в детские годы ростки добра, повинуясь некой чудовищной силе разрушения, которой сама когда-то ужаснулась ребенком. И как потом плакала над надломленными ветками.
«Я есмь истинная виноградная лоза, — много лет спустя читала мне вслух из Евангелия удивительная женщина, мудрая Васса, борясь с моей депрессией, борясь за несчастную душу мою всею своею непоколебимой верой, — а Отец мой — Виноградарь, всякую у меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает, а всякую, приносящую плод, очищает, чтобы больше плода приносила... Я есмь лоза, а вы ветви и плоды».
Так говорил Бог, и всякий из нас прошедший мимо, ушел в пустоту.
Глава 1 Прекрасный Алконост
В древнерусской мифологии Алконост — полуптица-полуженщина, олицетворение божественного промысла.
Я долго боялась выходить из дома, а когда однажды решилась, то увидела за оградой через дорогу пустырь — голое, израненное поле. На краю, на кочках сидел Дед в старом своем тулупе. Он выглядел воином, проигравшим битву, — взлелеянную и бережно охраняемую им много лет землю разрушили варвары.
— Деда, почему ты здесь сидишь один?
Дед оглянулся.
— А я и не один, — сказал, сразу улыбнувшись, — иди сюда, — и распахнул тулуп, — ты же замерзнешь. Осень уже… Нет, я не один, — добавил Дед, укутывая меня в овчинную теплую, как печка, подкладку, — ты у меня есть.
— Деда, а зачем они это сделали? — устраиваясь в уютном убежище, спросила я.
— Бог их знает зачем. Кукурузу будут садить...
— Я что, кукуруза важнее винограда?
— Нет, не важнее, Иванка. Виноград важнее. Намного важнее.
— Тогда почему они его зарезали?
— Видишь, Ваня, некоторые люди, ничего не понимают в винограде. Не понимают, что без винограда им не выжить.
— И без виноградарей?
— И без виноградарей...
— А я, деда, когда вырасту, виноградарем буду, как ты...
— Будь, Ваня, будь. Я стану молиться об этом...
— Ведь правда, Деда, если винограда и виноградарей не будет, люди сами в кукурузные кочаны превратятся?
— Правда, внуча, так оно и будет...
— А я хочу, хочу, хочу, чтобы все они в кочаны превратились...
Дед посмотрел грустно, и глаза его затянулись голубым туманом.