Читать «Теннисные мячи для профессионалов. Повести» онлайн - страница 14

— Он самый. Поругался со стрелками ВОХР, они доставили. Есть возможность поговорить.

— Трезвый?

— Абсолютно. Сейчас я его к тебе пошлю.

— Тимур Эргашев, отчества нет, — представился бритоголовый. — Я вас видел сегодня. С Геннадием Петровичем. В поезде.

— Что произошло?

— С вохровцами? Ничего особенного. Работают по старинке, да и живут тоже. — Эргашев не испытывал затруднений, говоря по-русски, только акцент был не азиатский.

«Скорее грузинский…» — подумал Денисов.

— Им задачу поставили — штраф собирать за хождение по путям. Не знаю, есть ли у них на это план в рублях?

Денисов пожал плечами:

— Не думаю.

— По идее, быть не должно. Но есть показатели, и они должны их придерживаться, чтобы не было снижения в цифрах! Предупреждение несчастных случаев — дело благородное. Но при чем здесь рубли?

— Что-нибудь случилось?

— Сегодня пацаны шли. Стрелки их даже не остановили! С пацанов ведь ни рубля не получишь. Выходит, главное — штраф! А если под поезд?! Мне с платформы все видно: кто куда идет, кто что делает! Ну, я вступился. Они на меня! — Эргашев махнул рукой. — Ладно! Поймут когда-нибудь.

— Давно на «Таджикфильме»?

— Порядочно.

— По специальности кто вы?

Он туже запахнул чапан.

— Не догадаетесь. Три курса ВГИКа! Актерский факультет. Потом завертело, крутануло. Так и не стал сниматься.

— Вы уезжали из Средней Азии?

— Я? Никогда!

— Акцент грузинский.

— А-а! Это от оператора-постановщика! Он из Зугдиди. Третью картину вместе ставим. Теперь все одинаково говорим. — Бритоголовый рассмеялся.

— Вы из группы оператора?

— Осветитель. По совместительству еще и дежурю. — Он внимательно осмотрел кабинет Денисова, в то время как Денисов оглядел его самого. К бритой голове и безбородому лицу философа и аскета удивительно подходил незатейливый, без воротника халат-чапан.

— Холодный дом. — Эргашев повел головой вокруг. Кабинет был старый, в той части вокзала, которая не перестраивалась. Начальник отдела Бахметьев давно грозил перевести Денисова в новое помещение вместе со всеми, только боязнь потерять площадь, завоеванную милицией чуть ли не сразу после установления в Москве Советской власти, останавливала. Старик, первый начальник уголовного розыска, как-то рассказывал: «В ноябре девятнадцатого в это окно мы выставили пулемет, а пространство вокруг заложили мешками…»

— Про Сабира ничего не слышно? — спросил Эргашев.

— Я хотел вас о нем спросить.

— Мне мало что известно…

— Такое дело. Я мог бы узнать другим способом. Но сейчас уже поздно и некогда. Жанзакова вчера видели на Кожевнической. Там несколько мастерских, сберкасса…

— Он пользовался ею?

— Ему должны были перевести потиражные, с прошлой картины.

— Много?

— Очень много. Он не скрывал!

Денисов задумался.

— Какие у вас взаимоотношения?

Эргашев пригладил наголо бритую, словно отполированную, как бильярдный шар, голову.

— В основном со мной и общается. Вечерами в поезде мы одни. Ну проводница еще, закроемся в купе, у себя. Сидим, говорим. А бывает, на вокзал вместе идем, в буфет.

— Пешком?

— Обычно с электричкой не связываемся. Здесь километр… Идем, обсуждаем.