Читать «Молодая Раневская. Это я, Фанечка...» онлайн - страница 121

Черт с ним, с жильем, дали бы спокойно работать! Незадолго до прихода Фаины в труппу кто-то из начальства решил, что Передвижному театру, как авангарду работников сцены, подобает быть коммунистическим не только по духу, но и по составу. Иначе говоря, все актеры, занятые в столь ответственном театре (хороша ответственность — по заводам да стройкам ездить и декорации на себе таскать!), должны быть коммунистами или комсомольцами. Фаина, которой было уже за тридцать, по возрасту в комсомолки не годилась, поэтому ей предложили вступить в партию. Доводы были примерно такие: "Ну, сами посудите, товарищ Раневская, как вы, не будучи партийной, можете играть Крымову в "Партбилете"?".

"Да провалитесь вы со своей партией и Крымовой в придачу!" — хотелось ответить Фаине, но так отвечать было нельзя. Приходилось юлить, объяснять, что она еще не чувствует себя достойной столь высокой чести, что ей надо бы морально подрасти и духовно дозреть и т. д. Вступать в партию Фаина не собиралась. Не по идеологическим, а по иным причинам. Ей не хотелось, чтобы кто-то начал копаться в ее биографии и докопался до отца-промышленника. Биография тех, кто подавал заявление на вступление в ряды ВКП(б), тщательно проверялась, а, кроме того, кампании по массовому набору в партийные ряды сменялись кампаниями по чистке, когда прошлое коммунистов анализировалось еще более тщательно. Опасности от вступления в партию много, а выгоды никакой, поскольку Фаина не собиралась делать административную карьеру.

Фаину пару раз покритиковали на собраниях за несознательность, а потом приставили к ней наставницу — актрису Михайлову, бывшую "синеблузницу", женщину недалекую и назойливую. Михайлова буквально не давала Фаине проходу, старалась вовлечь ее в общественную жизнь, агитировала, звала на разные митинги. Отвязаться от нее можно было только одним способом — угостить выпивкой. Михайлова любила выпить, пила помногу, а напившись, быстро засыпала. Сама Фаина почти не пила, только притворялась, что поддерживает компанию, но это не помешало ей прослыть пьяницей заодно с Михайловой. На очередном собрании Фаину "проработали" за пьянство, но плохая слава неожиданно сослужила хорошую службу — ей, как провинившейся, больше не предлагали вступить в партию и вдобавок запретили вне сцены общаться с Михайловой, поскольку сочли, что они плохо влияют друг на друга. Не было счастья, как говорится, да несчастье помогло.

— Какое счастье! — притворно ужасалась Фаина, когда слышала это слово. — О каком счастье может идти речь, если на работу и с работы я езжу на трамвае номер тринадцать?