Читать «Приключения 1970» онлайн - страница 32

— В этой комнате белые каратели зарубили молодую женщину, способного врача. Видите ли, она не сумела спасти есаула бронепоезда, искрошенного в пьяной драке. Так-то, молодой человек…

Домик врача во дворе, и мертвецкую показывает нам пожилая санитарка Степанида. Я спрашиваю ее:

— А какую женщину зарубили белые в приемном покое?

— Забыть ее никто не может! — отвечает Степанида. — Такая красивая была, тоненькая, как березка. Таней звали. Нашего главврача единственная дочь. Хоть бы покарал кто ее убийцу! Ведь было-то как…

Сильный ветер гонит по небу низкие тучи. Быстро меняется погода весной. Уже скрылось солнце, померк день, похолодало.

Ротмистр Мещерский зарубил Таню: Степанида узнала князя на групповой фотографии. Рядом с полковником Терентьевым сидит ротмистр: у него гладко зачесанные волосы, тонкие губы, шрам у правой скулы — чья-то пуля ошиблась на пять сантиметров. И светлые глаза, надменный взгляд. Таков князь Мещерский, палач и убийца, зверь, на которого нужна облава без отдыха и до конца.

Ветер гнет тонкие березки в больничном саду.

Я бреду по тропинке поодаль за Куликовым и, сняв шлем, обтираю снегом разгоряченное лицо.

13. КОММУНИСТЫ

Словно круги по воде от брошенного камушка, возникают все новые и новые обстоятельства вокруг дела Яковлева. Многое, чем мы занимаемся, не имеет прямого отношения к делу. Но в трибунале не принято проходить мимо любых нарушений советского порядка. Мы будем докладывать в штабарме о руководителях караульного батальона, напишем в Москву об извращениях исправительной политики в Надеждинске, расскажем в губернском здравотделе о бедах городской больницы. А сейчас Куликов заканчивает расследование комиссара о Барышеве.

Я сижу в маленькой библиотеке карбата, просматриваю записную книжку комиссара и наблюдаю за командиром батальона.

Удивительные повороты бывают в жизни. Меня только что выставили за дверь, но я доволен. Правда, тут примешана доля злорадства: меня удалили не одного, а вместе с Вязем, комбатом. Он стоит у окна спиной ко мне, и кажется, что даже полы его длинной шинели вздрагивают от бешенства.

Посмотрим, какую характеристику дал ему комиссар:

«Иннокентий Вязь — по виду, характеру, способностям — дуб. Унтер царской армии. Приказной служака. Расшевелить его книгами не удалось. Скрывает свою малограмотность. Опирается на Войцеховского…»

Высокий и плотный мужчина Иннокентий Вязь. Прошелся по комнате — половицы прогнулись, положил кулак на стол — дрогнули доски. Одет Вязь картинно: мохнатая черная кубанка с малиновым верхом, длинная шинель, блестящие сапоги «фирмы Яворского». Поверх шинели — ремни и маузер в деревянной кобуре.

Такому Вязю парадом командовать, рапорт отдавать Блюхеру. А его выставили с закрытого партийного собрания ячейки батальона! Правда, вместе со мной.

Всего двенадцать коммунистов в батальоне, но расставлены они так, что вся жизнь части под их влиянием. Хорошо поработал комиссар! Крепкие ребята — двенадцать большевиков. А тринадцатый — Барышев, Он был «на заметке», но материалов, собранных комиссаром, в батальоне не знали. Как только Куликов рассказал об этом, было решено немедленно провести собрание.