Читать «Оренбургский платок» онлайн - страница 52

Наелась, как поп на Масленицу.

Ну теперь, блин ты сухой-немазаный, можно и с голодным бороться!

Ну теперь, думаю, спицы у меня из рук не попадают.

Обложила меня Вера подушками да и смаячь себе по делам.

Пропала моя Вера за дверью.

Забыла я про всё на свете.

На койке сижу себе именинницей. Знай настукиваю иголками свои «ягодки с самоварчиками».

При долинушке млада стояла, Калину ломала. Я калинушку ломала, Во пучочки вязала, Во пучочки вязала, На дорожку я бросала, Приметочки клала. Я приметы примечала, Дружка возвращала. Воротись, моя надежда, Воротися, сердце. Не воротишься, моя надежда, Хотя оглянися; Не оглянешься, моя надежда, Махни чёрной шляпой, Чёрной шляпой пуховой, Шляпой, шляпой пуховой, Правою рукой.

Пела я не в голос.

Пела-звала я одну надежду. Чтобушки встать. Вернуться чтобушки к работе.

Без работы человек отживается…

За старыми спицами подворачивает ко мне на свиданье былое.

Вижу себя молодой…

В Крюковке себя вижу…

В Ташкенте…

Давно покончилась война.

Возросли мои горюшата. Повыучились.

Саша не развисляй какой. Ин-же-нер-ко… Первый у нас в роду инженер.

В Гае при меди служит сыновец.

Вера фельдшерка. Там напористая что! Как чего надумает – умрёт, а сделает. У меня из крови пересосала напористость.

Сама моя упрямка ребятёшечками уже обсыпалась, будто квочка курчатками, и побегла в вечерний институт. Всё повыше куда дерётся Верочка.

Таково хорошо, таково радостно… Прямо лето на душе.

Увидь отец, помиловался бы…

Отец…

Бабы в Жёлтом всё такали:

– Девойка ты не безвидная. На твой век война оставила мужичья, этого сладкого сору… Роса утрення падёт – уйдёт молода вдова замуж.

А не ушла…

Встречались стоящие люди.

Один даже вон из самого из Киева вязался. Там у него под бомбами семья полегла.

Ни на что не польстилась.

Мужа, пускай и награждённого могилой, любя не спокидают…

Поехал далёко казак на чужбину На добром коне вороном. Свой Урал он навеки спокинул, Ему не вернуться в родительский дом. Напрасно казачка его молодая И утро, и вечер на север глядит: Всё ждёт, поджидает с далёкого края, Когда к ней казак на коне прилетит. А там, за горами, где вьюги, метели, Где страшны морозы зимою трещат, Где сдвинулись грозно и сосны, и ели, Там кости казака лежат. Казак и просил, и молил, умирая, Насыпать курган в головах, И пусть на кургане калина родная Красуется в ярких цветах.

У Миши это первая была песня.

Как идти бить немца, списал на листочек.

Потом этот тёртый-перетёртый клочок, где и слов-то уж не распознать, переслал мне его соратный товарищ, сосед по госпитальной койке.

27

Всяк храмлет на свою ногу.

Клубочек удобно так лежит под рукой в больничной мятой миске, чтоб не бегал, не собирал пыль по полу. Нитка не косматится, её безнадобно подбирать. Ровная, она плавно течёт из-под левой руки.