Читать «Оренбургский платок» онлайн - страница 17

На первый же скорый глаз что-то не глянулась мне эта кобзéлка.

Ну, взяла она мой платок за углы. Пальцы жирные, сытые.

И жалко мне стало. Я корпом корпела… Ночей не спала, все жилочки из себя тянула. И кто ж снял мои труды? Невжель э т о й простошныре носить? Ой, не надо! Моя воля, выдернула б назад…

Бабёшка встряхнула моё серебристое облачко.

– Почём? – Голос у неё холодный. С хрипотой.

Я к самому:

– Папань! За что отдавать-то?

Молчит.

Уставился на покупщицу – та мёртво вкогтилась в платок.

Вижу, большие мильоны с неё дёрни, отдаст.

Губы кусает мой свёкрушка. Взопрел. Не дай Бог продешевить!

– Дамочка… А ну… Слухай-внимай. Ну отодить… Отодить от этого вопроса! – тычет глазами в платок.

– Гражданин! Я вообще-то, кажется, покупаю. Не отымаю…

– Ишшо она отымать… Пустите! – Свёкор выдернул платок. – Отодить на одиный секунд. Христом-Богом, стал, прошу.

Коротыха повела плечом. Отступилась.

Со стороны зыркает на платок, как лиса на кочета при хозяине в отдальке.

– Нюрушка! Доня! – шепчет мне сам на ухо. – Ко мне такой важняк товарец в жись не забегал. Откуда ж знать ценушку? Говори, дочушка, чоба не слыхала эта мамзелиха.

– А что говорить?

– В Жёлтом-то по каким деньжонкам пускали?

– Купчанам, – кладу тихие слова ему в ухо, – самолучшие отдавали по восьми рублёв.

У свёкорка короткий толк. Решает сразу. Без митинга.

– Шашнадцать!!! – во всю голосину гаркнул. Подзывает покупщицу рукой с платком, как со знаменем. – Шашнадцать будет ваше ненаглядное почём! Шаш-над-цать!!!

Разбитуха подошла с гусиным перевальцем:

– Сколько у вас платков?

– Ну… – Свёкорок замялся. – Выбирались из дому… Было три.

– Все беру. Безразговорочно.

Свёкрушка дрогнул, будто кто поддел его хорошенечко шилом. Промахнулся в свою сторону!

– Не-е! – мотает решалкой. – Как жа без разговору?.. Иль мы нелюди… Иля нам не об чём погутарить?

– О чём же?

– Двадцать… Вот последняя наша дорогая разговорка!

– Помилуйте. Да на вас креста нету!

– А вам что, мой крест ужо нужон?

– По двадцать не пойдёт.

– Но и по шашнадцать тож не побегить!

– Ну, дед! Ни твоя ни моя. Восемнадцать!

– Мадамочка! Торговаться я не обучён. Сколь наметил – всё. Надоть – бери. Не надоть – идь лесом, не засть. Не стекло!

– Ну идол с тобой! На! Здесь ровно пятьдесят четыре. Хоть не считай!

– Нам это не в утруждение.

Свёкор чувствительно поплевал на щепоть.

Сосчитал в блаженном спокойствии раз. Сосчитал два.

Хмыкает.

– Дед, отдавай платки. А потом и думай, эсколечко твоей душеньке угодно.

– Не торопи. Можа, моей душеньке угодно с тобой ишшо поговорить…

– Но-но! Ты ж слово дал.

– Эхва-а… То-то и оно, девонька. Получай да с глаз вон с этими платками, покудова глупость мне воевода.

Коротайка проворно спрятала под полу шубы платки.

Отошла от нас чуток.

– Ну, дед… Ну, хитроныра… Это страх, какой ты копеечник. В осень у тебя напёрстушек грязи не вымолить!

Иван Васильч усердно заворачивает выручку в носовой платок. Усмехается: