Читать ««Титаник». Курс по черной луне» онлайн - страница 122

И, кряхтя, подбросил полено в печь, бросающую на низкий дощатый потолок багряные отсветы…

— Скажите, что с Нольде? — спросил Бонивур неожиданно, отвлекая Юрия от печальных воспоминаний. — С ним все в порядке? Я его не видел, и в каюте его нет… Как ни подойду, нет. И на обеде не видел… Вы ведь знаете? Вы ведь не случайно тогда к нам подсели? Да еще эта шикса американская… Ой, чую, неспроста она вертелась вокруг нас!

— Вы пьяны, Соломон Саулович. Возвращайтесь-ка к себе в каюту, проспитесь! — бросил Юрий, подавив желание без лишних слов выбросить ушлого гешефтмахера за дверь.

— А смысл? — слюняво улыбнулся купец первой гильдии. — В каюте меня ждут две бутылки бренди и я тф… тфердо намерен с ними разделаться уже сегодня! А зачем я пью? Затем, что боюсь, милостивый государь, я боюсь… Я всего лишь еврей из мелкого провинциального кагала, но евреи выживают уже две тысячи лет среди народов, их ненавидящих, и сколько тех народов они пережили? А все потому, что научились чувствовать плохое… Я чувствую плохое. Так что с Нольде? Может, его вообще нет на корабле? Может, его уволокли диббуки, которых он все пытался призвать… Штучками, от которых бы сам рав Йегуда бен Бецалель, создавший Голема, умер бы второй раз от зависти! Ему было мало того золота, он хотел еще власти… С помощью этих штучек Нольде думал не только разбогатеть, но и стать со временем, только не смейтесь, тайным повелителем России, а возможно и не ее одной… Не смейтесь! — повторил он. — Отто Оттович иногда был разговорчив, когда курил кальян со своими порошками.

Черт побери! Юрий подавил желание вскочить. Что несет этот откормленный иудей? «Диббуки» какие-то, Голем. Но ведь по всему видать, Бонивур знает больше, чем говорит. А что, если… Может он-то и пырнул барона, чтобы поживиться золотишком, и сейчас лихорадочно создает себе алиби — образ жалкого трусливого пьяницы? Смешно? Но это объясняло бы все, до орудия убийства включительно. Схватил, что попалось под руку, и ударил в спину.

— Юрий, — тихо и проникновенно выговорил Бонивур меж тем. — Скажите, если что-то случилось, я могу рассчитывать на вашу помощь? Поверьте, Бонивур умеет быть благодарным.

«И Шмульц тоже так думал!» — осклабился про себя Ростовцев.

— Извините, милостивый государь, я не могу помочь, если не знаю, в чем собственно дело, — хмуро бросил Ростовцев вслух. — Может быть, мы поговорим позже, когда вы несколько придете в себя и расскажете все с самого начала?

— С самого начала? — покачал Бонивур головой. — Хорошо, извольте, с самого начала. Моя семья — нищие евреи из нищего местечка в Принямунском уезде. Девять детей, гнилая халупа… И бедность жутчайшая кругом! Да, у нас в местечке богатым считался лавочник Йосиф, он мог есть по субботам щуку. Мой отец и его братья, дядя Фима и дядя Борух, таскали контрабандный товар, натягивая нос царской казне. У нас половина мужчин этим занималась. Льежские кружева, швейцарские часы, лионские шелковые дамские панталошки, разные немецкие лекарства, чтобы солидные господа могли спокойно залечивать свой триппер… Таскали венгерский и итальянский табак, а матушка в чулане с сестрам клеили на него фальшивые бандерольки акцизного ведомства. Носили спирт, его сбывали шинкарям. Чего только не таскали, даже похабные журнальчики из Парижа! Кто побогаче, навьючивал на лошадок. Вы бы видели тех кляч! А моя родня — на себя. За все с нами рассчитывались люди Лайзаря Шмуля или еще кого-то, они и увозили все добро на продажу. И хорошо, если нам доставалась пятая часть цены… Раз в два-три месяца к нам припирался становой пристав Стефанович со своими архаровцами, переворачивал все кверху дном, колотил посуду, вспарывал тюфяки, грозился всех порубать своей полицейской «селедкой», а если что-то находил — бил морду моему бедному папеле и волок его в кутузку. Тогда мама доставала из захоронок червонцы, шла по родным и соседям и выкупала отца своих детей. Бывало, что потом мы даже хлеба досыта не ели неделями… Теперь уже мне кажется, что мы работали на одного Стефановича.