Читать «Одноклассники смерти» онлайн - страница 101

— Почему, теть Жень?

— Карагодин погиб два года назад — застрелили, — она усмехнулась, стараясь прикрыть навернувшиеся слез, — Мой Лешка… сейчас… погиб… Роберт в сумашедшем доме… Миша умер… Марина пропала… Кто вы теперь? Кем вы стали из тех детишек, которых мы отвели в первый класс? В кого выросли? Что вас испортило? Что заставило пойти этой дорожкой, выбрав ее из сотен других? Почему… — голос ее сорвался на крик. — Почему все так…

— Я незнаю… Незнаю, теть Жень… Клянусь вам… Незнаю… — на глаза сами собой навернулись слезы, Харламов не стал их вытирать, просто проморгался.

— Саша…

— Что?

— Не ищи их… Не убивай! — Евгения Леонидовна с неожиданной силой притянула его к себе, схватив за отвороты пальто.

— Кого?

— Тех… кто убил… убил моего Лешеньку… Не надо, прошу… Слышишь не убивай! У вас и так руки у всех по локоть в крови. Вы все убийцы… Даже у Иринки Овчаровой, бухгалтера вашего, глаза убийцы. Я вижу кровь. Много крови на ваших чистых руках. Слышишь, Сашенька, миленький, не убивай, не мсти. Если кто-то умрет еще… Лешу не вернуть…

— Леша был мне как брат, теть Жень…

— Не мсти, поклянись…

— Нет, — со вздохом ответил Харламов, — эти люди умрут… Они приговорены.

— А кто ты, Саша? Кто ты такой, если можешь приговорить человека к смерти? Господь Бог? — они уже почти дошли до машин, стоящих чуть поодаль. Артем Лемзяков— новый начальник охраны предупредительно распхнул перед ними дверь. Перед тем как сесть в свой «мерседес» Саша все-таки обернулся.

— Я не Господь! Я суд, который накажет людей, лишивших меня друга. Я высший суд, который выносит только один приговор.

— Не убивай… — тихо проговорила Евгения Ленонидовна. И медленно пошла к машине Овчаровой, которая должна была отвезти ее в аэропорт.

Кортеж автомомобилей медленно тронулся с кладбища, протянувшись змеей метров на пятьдесят. На выезде гаишник отдал честь, подумав что в этой необъявленной войне погибнет еще не один из тех, кто сейчас выехал, что будут еще трупы, что ни раз он будет в сопровождении этой колонны на это кладбище в Подмосковье.

* * *

Ресторан был заказан на девять вечера, но люди стали подтягиваться туда задолго до назначенного срока. машины, в основном дорогие иномарки выстраивались в очередь, чтобы принести соболезнования Насонову — кандидату в президенты России. Каждый хотел на всякий случай обнять, показать, что сочувствует, сожалеет, что Леша навсегда останется в его памяти. Приезжали так… на всякий случай. Чем черт не шутит, когда Бог спит. Мало ли, а вдруг этот выскочка Насонов действительно станет президентом. И тогда можно с гордостью трезвонить на всех углах, что с будущим лидером страны, мы переживали самые трудные минуты в его жизни, так думало большинство. Другие надеялись, что Саша их не забудет, когда придет к власти, третьи просто из чистого любопытства приехали с четырьми алыми гвоздичками.

На входе всех посетителей фильтровал Артем — шеф службы безопасности. Осматривал вместе со своей зондер-командой, больше напоминающей банду отъявленных головорезов. Каждого гостя независимо от положения обыскивали, а охрану вообще не пускали в зал. Мериновский тоже прибывший посочувствовать, а быть может просто позлорадствовать, было, возмутился столь диким порядкам, но его успокоили, что это личный приказ Насонова, и если тот не согласен, то пускай договаривается непосредственно с ним, а не с рядовыми исполнителями. Мериновский договариваться отказался и молча, с гордо поднятой головой прошел в зал. Прибыла и Ирина Громада, которую мы теперь знаем и как Шурочку Шумову. По столь трагическому поводу она поменяла мантию с серо— голубой, на черную, принесла какую-то билеберду, мало напоминающую цветы, объяснив что это дар Сатурна. Артем пускать ее к остальным гостям не решился. Третий соперник Харламова по предвыборной гонке Михаил Муромов так и не явился, сославшись на то что вынужден ехать в область, решать какие-то вопросы, связанные с его благотворительным фондом. Вместо себя прислал помощника с охапкой красных роз. Прибыл и зампред в Центральном округе. Все префекты Москвы во главе с мэром тоже подъехали выразить свою скорбь, деятели культуры, искусства, министры… В общем, зал был полон и гудел как расстревоженный улий.