Читать «Время мира» онлайн - страница 242

Предположим, что это правило было бы правилом золотым. Тогда Франция не оказалась бы в угрожающем положении, когда 13 января 1561 г., в разгар всеобщей тревоги, канцлер Мишель де Л’Опиталь признал существование долга в 43 млн. ливров, т. е. вчетверо превышавшего бюджет государства, тогда как, с учетом вероятных пропорций, ВНП равнялся как минимум 200 млн. ливров. Точно так же никакой угрозы не было бы и для Австрии Марии-Терезии: после войны за Австрийское наследство (1748 г.) доход государства достигал 40 млн. флоринов, а его долг был значителен—280 млн., но ВНП должен был быть в то время порядка 500–600 млн. флоринов. Если бы речь шла только о 200 млн., тяжесть долга была бы в принципе переносимой. Правда, Семилетняя война откроет первую пропасть для расходов, которая заставит Марию-Терезию отказаться от всякой воинственной политики. И ей даже удастся улучшить состояние своих финансов, сведя ставку процента по государственному долгу к 4 % .

В действительности же затруднения, вызывавшиеся государственным долгом, зависели также — и в немалой степени— от управления финансами и от большего или меньшего доверия общественности. Во Франции в 1789 г. государственный долг не превышал возможностей нации (3 млрд, ливров долга, примерно 2 млрд, ливров ВНП); все было или должно было быть в порядке. Но Франция вела финансовую политику, не бывшую ни последовательной, ни эффективной. Ей далеко было до английской ловкости в данной области. И она оказалась перед финансовым кризисом, усиленным кризисом политическим, а не просто-напросто перед лицом кризиса бедности государства.

Прочие соотношения

Мы задержимся на тех, которые связывали денежную массу, национальное богатство, национальный доход и бюджет государства.

Грегори Кинг оценивал массу драгоценных металлов, обращавшихся в его стране, в 28 млн. фунтов стерлингов при национальном богатстве в 320 млн.—т. е. 11,42 %. Если мы примем приблизительное соотношение 1 к 10, то Франция Людовика XVI, располагая запасами монеты в 1–1,2 млрд, турских ливров (цифра, на мой взгляд, весьма заниженная), должна была бы иметь национальное богатство, составлявшее по меньшей мере 10–12 млрд. Можно было бы также сравнить денежные запасы Англии в 1688 г. с ее ВНП (а не только с ее национальным богатством), но сопоставления с денежным обращением не способны нас привести далеко. В самом деле, это обращение современники оценивали или прикидывали лишь время от времени: нам случается располагать одной цифрой на столетие, и то не всегда.

_{Брейгель Младший (1564–1636). Уплата повинностей. Гент, Музей изящных искусств. Фото Жиродона.}

Бюджет, напротив, обычно известен из года в год; с ним мы вновь обретаем ободряющее течение серийных документов. Отсюда и программа, избранная в 1976 г. для Недели Прато: «Государственные финансы и валовой национальный продукт». Если этот коллоквиум и не решил ничего, то он расчистил почву. В доиндустриальных экономиках частное от деления ВНП на сумму бюджета обычно колебалось бы между 10 и 20: 20—это самый низкий коэффициент, 5 % национального продукта (тем лучше для налогоплательщика); 10—самый высокий коэффициент (10 %), вызывавший не просто обычные стенания. Вобан, которому принадлежала современная концепция налога («Проект королевской десятины» предлагал упразднить все существовавшие налоги, прямые и косвенные, и провинциальные таможни, а затем заменить их налогом «на все, что приносит доход, [от коего] ничто не ускользнет», когда всякий будет платить «в соответствии со своим доходом»), полагал, что никогда не должно достигать уровня 10 %. Он доказывал это, оценивая доходы французов сектор за сектором и подсчитывая то, что принес бы налог, который он предлагал изменять в зависимости от достатка облагаемых им социальных слоев. Он пришел к заключению, что 10 % валового дохода превысили бы самый большой военный бюджет, который Франция знала до того, т. е. 160 млн. ливров.