Читать «Время мира» онлайн - страница 190

Процесс предоставления иностранных займов, всегда один и тот же, архиизвестен: фирма, которая соглашается разместить заем на рынке в виде облигаций , затем котирующихся на бирже, открывает подписку, которая в принципе бывает открытой. В принципе, потому что случалось, если заем казался имеющим солидные гарантии, что он бывал почти целиком покрыт до его объявления. Ставка процента бывала невысока, всего на один-два пункта выше процента, бывшего обычным в делах между купцами. 5 % рассматривались как высокая ставка. Но в большинстве случаев требовали гарантий: земель, государственных доходов, драгоценностей, жемчугов, драгоценных камней. В 1764 г. курфюрст Саксонский поместил в Амстердамский банк на «9 млн. драгоценных камней» ; в 1769 г. Екатерина II отправила императорские бриллианты. Другие виды залогов: огромные запасы товаров, ртуть, медь и т. п. Кроме того, фирме, проводящей операцию, полагалась «премия» — можно ли говорить о взятках? В марте 1784 г. «независимая Америка» заключила заем на 2 млн. флоринов, который был без труда покрыт. «Остается посмотреть, — писал один информатор, получивший сведения из первых рук, — одобрит ли Конгресс премии, предоставленные без его ведома».

Обычно «контора» — частная фирма, выпускавшая заем, — сама предоставляла капитал заемщику и обязывалась распределять проценты, которые она получит, — все это за соответствующие комиссионные. Затем контора передавала субподряд профессионалам, которые каждый в своей сфере размещали определенное число акций. Таким образом, сбережения мобилизовывались довольно быстро. В конечном счете акции поступали на биржу, и там начинались те же самые маневры, какие мы описали в связи с Англией. По-видимому, поднять акции выше номинала, выше 100 пунктов, было детской игрой. Достаточно было хорошо дирижируемой кампании, иной раз просто лживого объявления, для того чтобы заем был закрыт. Естественно, те, кто вел мелкую и крупную игру, использовали такое повышение, чтобы продать акции, которые они купили или которые оставались в их руках. Точно так же в случае политического кризиса или войны, способной вызвать понижение курса ценных бумаг, эти игроки будут первыми, кто станет продавать.

Операции эти были столь частыми, что выработалась особая терминология: хозяева контор именовались банкирами-негоциантами, банкирами-посредниками, посредниками в капитале; агенты по продаже бумаг и маклеры были «предпринимателями» — на их обязанности лежало распространять и «рядиться» из-за «облигаций» (понимай: акций займа) с частными лицами. Их также называли коммерсантами при капиталах. Не вовлечь их в дело было бы чистым безумием, они провалили бы проект. Эти выражения я заимствую у Я. X. Ф. Ольдекопа, консула Екатерины II в Амстердаме. Из года в год мы встречаем в его переписке государей, нуждающихся в деньгах, и их агентов, предпринимающих с большим или меньшим успехом одни и те же демарши. «Сейчас идут, — пишет Ольдекоп в апреле 1770 г., — негоциации с г-ми Хорнекой, Хогером и компанией [банк, специализировавшийся на профранцузских и французских делах] [о займе] для Швеции, каковой, как говорят, составит пять миллионов и каковой начали с одного миллиона. Поначалу был собран первый миллион, коего по меньшей мере половина была размещена в Брабанте, говорят даже, благодаря деньгам иезуитов». Однако же всякий думает, что «встретятся немалые затруднения при сборе» суммы, о которой оставалось договориться. В то время сам Ольдекоп оказался по велению русского правительства втянутым в переговоры о займе с «Хоупом и компанией», «Андре Фелисом и сыном», «Клиффордом и сыном», с которыми он «договорился» и которые принадлежали к «главным негоциантам сего города». Трудность заключалась в том, что Санкт-Петербург «отнюдь не вексельный рынок, где можно получать и выписывать векселя с каждой почтой». Лучше всего будет производить платежи в самом Амстердаме, а для покрытия займа и процентов организовать поставку в Голландию меди. А в марте 1763 г. уже курфюрст Саксонский ходатайствовал о займе в 1600 тыс. флоринов, которые, как просили лейпцигские купцы, были бы выплачены «в голландских дукатах, кои ныне весьма высоко ценятся».