Читать «Максимальный репост. Как соцсети заставляют нас верить фейковым новостям» онлайн - страница 31

По просьбе ученых 83 совершеннолетних американца ответили на вопросы длинной анкеты про политику. Как вы относитесь к смертной казни? К гей-бракам? К преподаванию эволюции в школе? Можно ли заниматься сексом до свадьбы? А пытать подозреваемых в терроризме? По результатам всех разделили на примерно равные группы – 28 либералов, 28 консерваторов и 27 человек умеренных взглядов. Потом каждого укладывали в томограф, и на встроенном экране аппарата появлялись те самые фотографии из базы IAPS.

Авторы эксперимента сначала честно пробовали надавить на разные эмоции. Вот образы удовольствий: вечер в Альпах, играющие в саду дети. А вот угроза: пистолет у человека во рту, нож у горла, бойцовая собака без поводка. Как только дело доходит до отвратительного, разница между подопытными проявляется особенно остро. Особенно если показывают изуродованных животных. «Когда пилой режут горло собаке, не морщься» – это Бродский предлагает читателям пойти против своей интеллигентской (либеральной, на автомате додумываем мы) природы. Но, видимо, не тем предлагает. Потому что морщатся, судя по результатам эксперимента, именно консерваторы. На томограмме у них ярко вспыхивает амигдала, подкорковый центр эмоций, и вслед за ней в работу включается целый оркестр зон мозга. Дополнительная моторная кора начинает готовить организм к бегству, а дорсолатеральная префронтальная кора, ответственная за рациональное мышление, вынуждена изо всех сил подавлять панику: ты в томографе, это просто фотография, бежать и отворачиваться не надо.

У либералов вместо всего этого многообразия загораются два еле заметных участка в районе островка Рейля, и нейрофизиологи не приписывают этой активности особого смысла. Разумеется, весь остальной мозг за вычетом названных зон не спит, просто занимается – у тех и у других – одинаковой рутинной работой: зрительная кора обрабатывает изображение, лобная доля находит на нем знакомые предметы. И так далее.

Чуткость и ранимость консерваторов, утверждает Хиббинг, – следствие «негативной установки сознания». Уродливое, стоит ему замаячить на горизонте, получает у консервативного мозга наивысший приоритет, потому что любое отклонение от нормы – сигнал о проблеме, которую нужно устранить. Этот механизм мышления, похоже, эволюция закрепляла долгие 2,5 млн лет плейстоцена, когда поддержание старого порядка вещей, круговая оборона и постоянная бдительность давали больше преимуществ в борьбе за выживание, чем, например, изобретательность.

Плейстоцен закончился всего 12 тысяч лет назад. Примерно тогда же люди одомашнили собаку – живую сигнализацию – и избавились от необходимости вскидываться на каждый шорох. Но гены, ответственные за это умение, никуда из популяции не исчезли. Мозг к тому моменту был, как говорят палеонтологи, «анатомически современным», то есть уже не отличался от нашего.

Один из побочных эффектов доисторического механизма бдительности у консерваторов – то, что можно назвать «парадоксом оскорбленных чувств верующих». Те, кто легко оскорбляется, готовы уделить раздражителю больше времени и внимания. Хотя, казалось бы, не нравится – не ешь.