Читать «Застенчивые кроны» онлайн - страница 42

— Ты — чудо, Марго.

— А ты — увиливаешь. Впрочем, можешь ничего не говорить. Я рада, что ты загорелся. Плевать, как ее зовут, если она заставила тебя вылезти из той скорлупы, в которую ты забрался после гибели Егора. Я тысячу лет не видела тебя таким.

— Я потерял не только сына, Марго. Я и жену потерял, — сухо заметил Герман.

— Но по ней ты не убивался так сильно.

Герман промолчал, разглядывая старинную, расписанную вручную, тарелку. Он не хотел обсуждать эту тему. О том, что вместе с сыном из его жизни ушло нечто бесценное — они знали оба. Так же, как и о том, что гибель жены не причинила и десятой части той боли. Отрицать это было глупо и бессмысленно. Он не любил жену так, как мужчина должен был любить свою женщину. Поженились они исключительно из-за беременности Эльвиры, которую, уж конечно, никто не планировал. Герман был молод, и недооценил коварство женщины, возжелавшей заполучить в свои сети красивого талантливого мальчика из хорошей семьи. А Эльвира хотела этого больше всего на свете. Результатом чего стал Егор. Хорошенький розовощекий малыш, похожий на папу. Герману было двадцать четыре. И никаких положительных эмоций идея предстоящего отцовства в нём не вызывала. Напротив, меньше всего на свете он хотел перестраивать свою жизнь под нужды сопливого младенца. Он был страшно зол, что попал в ловко расставленные сети Эльвиры. Но все изменилось, стоило ему увидеть малыша. Он проникся им сразу. И его огромная любовь к сыну только крепла день ото дня, так же, как и нелюбовь к его матери. Егор рос на его глазах. Герман таскал его за собой по всем съёмочным площадкам, не доверяя жене, которая, осознав, что даже появление сына не заставило Геру ее полюбить, вела себя по отношению к ребенку холодно и равнодушно. Егор рос… А вместе с ним рос и сам Герман. Он смотрел на сына, и видел в нём себя, своего отца, деда… Видел каждую проведенную вместе секунду, помнил до мельчайших деталей каждый с ним разговор, и каждый его вопрос. И хотелось самому стать лучше, сильнее, отважней, чтобы только сына никогда не разочаровать. Хотелось передать ему все свои знания, научить всему, что умел… Но, не судьба, оказалось. Он не сделал самого главного — не уберег.

— Ты прекрасно знаешь, что я не любил Эльку. Но и смерти ей никогда не желал.

— А ты вообще когда-нибудь любил, Гера?

— Конечно, в восьмом классе я, помнится, через всю гору отсюда на лыжах зимой к Настьке Ивлевой бегал… Эх, жаль, теперь все заборами перегорожено. Так бы хотелось сейчас на лыжах, помнишь, ба, как тогда?